— Дай мне ключ, и все, — раздраженно говорит Тим.
— Ну, я с тобой, — говорю я.
— Нет-нет-нет, ты останься, пообщайся с Патти и Марлен.
— Дарлин, милый, — из-за моей спины поправляет Дарлин.
— Все равно. — Тим стоит, рука протянута.
Лезу в карман за ключом, отдаю ему.
— Только ты меня впусти, — предупреждаю я
— Спасибо, — он отодвигается. — Дарлин, Патти, мне было… ну… э… Увидимся. — И выходит из бара.
— Что с ним такое, Лес? — Улыбка сползает с лица Патти.
— В школе не все гладко, — пьяно отвечаю я. Беру «майтай», подношу к губам, не пью. — С матерью.
Я поднимаю Тима рано и сообщаю, что перед завтраком мы сыграем в теннис. Он сразу встает, не протестует, долго торчит в душе. Мы договариваемся встретиться на корте. Он приходит через пятнадцать-двадцать минут, и я решаю, что надо бы разогреться, поколотить по мячу. Я подаю, бью по мячу. Он мажет. Подаю снова, сильнее. Он и не пробует отбить, лишь пригибается. Снова подаю. Он мажет. Ни слова не говорит. Я снова подаю. Он отбивает, мыча от усилия, ярко-желтый мяч сияющим снарядом врезается в меня. Тим спотыкается.
— Не так круто, папа.
— Круто? Ты считаешь, это круто?
— Ну… вообще-то да.
Я снова подаю.
Он ни слова не говорит. Я выигрываю все четыре сета и стараюсь проявить сочувствие.
— Ах ты черт. Что-то теряешь, что-то находишь.
— Еще бы, — говорит Тим.
На пляже почему-то лучше. Океан нас успокаивает, песок утешает. Мы друг с другом любезны. Лежим рядышком в шезлонгах под двумя низкими, раскидистыми пальмами. Тим в наушниках читает Стивена Кинга — покетбук из сувенирного киоска в вестибюле. Я читаю «Гавайи», то и дело поднимаю глаза, впитываю солнечное тепло, песчаный жар, запах соли, рома и масла для загара. Мимо дефилирует Дарлин, машет. Я тоже машу. Тим смотрит поверх темных очков.
— Ты вчера был с ними довольно груб, — замечаю я.
Тим еле пожимает плечами и прячется за стеклами. Не уверен, слышал ли он меня, он же в наушниках, но хоть осознал, что я произношу слова. Не поймешь, чего он хочет. Смотришь на Тима, и тебя словно обдает волнами неуверенности, отсутствия цели, задачи, будто перед тобой человек, который совсем не имеет значения. Стараясь из-за этого не дергаться, думаю о тихом море, о воздухе. Два педика в узеньких плавках плетутся мимо, садятся у пляжного бара. Тим тянется за маслом для загара. Я кидаю ему бутыль. Он втирает масло в загорелые широкие плечи, потом откидывается, вытирает руки о мускулистые икры. От мелких букв болят глаза. Я моргаю раз, другой, прошу Тима принести еще выпить, «майтай» какой-нибудь или ром с колой. Тим не слышит. Я хлопаю его по руке. Он внезапно дергается, выключает музыку. Плеер падает на песок.