Ну и конечно, самое основательное лечение и самые серьезные лекарства от потницы принадлежали самому королю. Возможно, из-за своего маниакального страха перед болезнями вообще и данной эпидемией в частности Генрих стал любителем-фармацевтом. Ему нравилось посылать родственникам и приближенным лекарства от всех болезней. Первая стадия королевского лечения была профилактической и изготовлялась из руты (король называл ее «корнем силы»), смешанной с бузиной, листьями шиповника и имбиря. Все это рекомендовалось залить белым вином и девять дней подряд пить в малых количествах, но снадобье держать «Божьей милостью готовым круглый год». Если же потница все-таки поразила вас прежде, чем наступил девятый день лечения, то следовало пить микстуру, составленную из экстракта скабиозы, буковицы и кварты[11] патоки. Если, несмотря на это, болезнь все же достигла критической стадии и появилась сыпь, то в этом случае ингредиенты, входящие в первое снадобье, следовало нанести на кожу и заклеить пластырем. После чего можно было быть уверенным, что «все яды из тела будут изгнаны» и здоровье возвратится.
Впрочем, лекарства Генриха не помогли избежать заразы его домочадцам. Секретарь-латинист короля, Аммониус, умер за день до переезда в загородный дом, куда не распространилась эпидемия потницы. Во дворце Вулси умерло много слуг, а он сам едва избежал смерти. Заболели епископ Винчестерский, посол Юстиниан и его сын. А когда один за другим начали умирать пажи, ночевавшие в апартаментах Генриха, король в панике распустил двор. Сам же с Екатериной, маленькой Марией, тремя доверенными приближенными и любимым органистом, Дионисом Мемо, отправился переждать эпидемию «в удаленное и тихое жилище». Но инфекция гналась за ним по пятам. Вести о смерти от потницы заставляли его бежать от гибельной эпидемии, переезжая из одного загородного дворца в другой. Его придворные в надежде избежать опасности тоже переезжали с места на место, однако к весне 1518 года королевские пажи снова начали умирать. Потница вновь набрала силу, причем смертность возросла неимоверно, потому что на этот раз ее сопровождали корь и оспа. Теперь каждому мужчине и каждой женщине, потерявшим в эпидемии родственника или слугу, запрещалось выходить из дома без белого посоха, который символизировал заразу. Кроме того, они должны были над дверью своего дома повесить пучок соломы, предупреждающий людей, чтобы они держались от этого места подальше.
Разумеется, эти примитивные меры по созданию карантина сдержать инфекцию не могли, потому что пища и вода горожан кишели микробами и вообще тогдашние условия жизни, выражаясь современным языком, были абсолютно антисанитарными. В начале XVI века Лондон был городом средних размеров, сильно перенаселенным, с большим количеством трущоб. Каждое новое десятилетие в столицу переезжали тысячи разорившихся крестьян. Они селились в пригородах, в ветхих домах и существенно увеличивали потребности города в питьевой воде; воду со времен средневековья лондонцы брали из старинных каменных резервуаров, которые каждый год с соблюдением определенного ритуала проверял сам лорд-мэр. Однако по мере роста населения Лондона жители окраин были вынуждены покупать воду у профессиональных водовозов, число которых постоянно увеличивалось. Они продавали воду в емкостях вместимостью в три галлона