— Вы говорите по-английски? — шагнул к ней навстречу капитан, не имея возможности больше скрывать ни свою окровавленную куртку, ни автомат.
— Да… немного… Выучила еще во время войны.
— Не бойтесь, я не…
Фрост не смог договорить, согнувшись от внезапно пронзившей его боли. Собрав все оставшиеся силы, он сумел закончить:
— Я не сделаю ничего плохого ни вам, ни вашим пассажирам. За мной гонятся нацисты… неонацисты, вернее. Помогите, увезите меня отсюда.
— Нацисты? — повторила женщина с ужасом в голосе.
— Да, те, которые взрывают синагоги и убивают детей. Неонацисты. Вот что они сделали со мной.
Он показал ей пропитанный кровью рукав куртки и израненные ноги, едва прикрытые изорванными лохмотьями брюк.
— Боши! — вскрикнула она и подхватила вконец обессиленного Хэнка, прикрикнув на недовольно заворчавшего было Фрица.
— Идемте быстрее, все будет в порядке. Мари Буле и раньше воевала с фашистами.
Она обернулась и что-то крикнула, обращаясь к пассажирам автобуса. Из него выскочило несколько человек и помогли Фросту взобраться по ступенькам внутрь, обмениваясь между собой взволнованными фразами.
— Что они говорят? — еле слышно обратился он к Мари.
— Если за вами действительно гонятся нацисты, то они нарвутся на такую встречу, которой и не ждут. Собака! Она не хочет идти за вами, прикажите ей.
— Фриц! — выкрикнул капитан, повернувшись к двери, и доберман запрыгнул в автобус.
Хэнка бережно уложили на длинное сиденье за водителем, женщина уселась за руль, дверь с шипением закрылась, и автобус со скрипом тронулся с места. Он в изнеможении закрыл глаз, чувствуя теплое тело прижавшейся к нему собаки…
Фрост открыл глаз… Салон автобуса еле освещала слабо мерцающая под потолком лампочка. Над ним стоял на коленях человек и накладывал на руку самодельную повязку из грубой ткани. Капитан резко отодвинулся от него, не до конца придя в себя.
— Все в порядке, лежите спокойно, — успокоил его тот. Только после этих слов Хэнк заметил на нем темную одежду священнослужителя и особый воротничок.
— До города осталось полчаса езды. Я — священник, но немного обучался и медицине.
— Понятно, значит вы — “отец милосердия”? — прошептал Фрост растрескавшимися губами.
— Если вы можете шутить в вашем положении, значит ожили. Могли бы просто сказать “спасибо”, — вроде бы даже обиделся тот.
— Хорошо, спасибо за милосердие, — поспешил добавить капитан.
— А, вы уже очнулись? — послышался голос Мари.
— Да, — ответил вместо него святой отец.
— Нацистские свиньи так и не появились, — добавила она. — Я когда-то знала одного американца, еще во время войны, он работал в ОСС. Эта служба существует и теперь?