Однако боевая “девчонка” не думала сдаваться — она вновь бросилась на капитана, выполняя руками движения, которые напомнили ему ката каратистов. Однако Фроста это нисколько не смутило — его кулак пробил слабый блок противника и обрушился на его голову сбоку. Тот зашатался, отступил на шаг, а потом…
А потом он сделал то, чего капитан никак не ожидал: подбежал к краю крыши и прыгнул вниз.
Послышался крик, похожий на истеричный смех. Фрост бросился вперед и выглянул. Тело “медсестры” лежало на крыше какой-то пристройки, в пятидесяти футах от него. Руки раскинуты, белый халат уже окрасился в красный цвет, лужа крови растекалась по бетону.
Услышав шаги за своей спиной, капитан обернулся. К нему подходил О’Хара.
— Что произошло? — спросил агент ФБР. За ним стояли трое полицейских, одним из которых был тот чернокожий парень, который дежурил возле палаты Уэллса.
Фрост не ответил, кровь стучала у него в висках. Потом он покачал головой.
— Бесс была права, — глухо произнес он. — Мне нужно отдохнуть.
— Да что с тобой? — нетерпеливо рявкнул О’Хара.
— Самоубийство, — мрачно сказал капитан.
— Она покончила с собой?
— Она?
Фрост нагнулся, поднял валявшийся на крыше черный парик и протянул его ирландцу.
— Тебе, кажется, нравились ее волосы? Можешь взять на память.
Потом он отвернулся и закурил сигарету. Его пальцы дрожали.
О’Хара вернулся и покачал головой.
— Я не смог дозвониться до конторы Уэллса — все время занято. Тогда я связался с отделом охраны, и мне сообщили, что Бесс поднялась наверх и с тех пор ничего особенного не происходило.
— У меня какое-то тревожное чувство, — сказал Фрост, гася сигарету в пепельнице. — Дашь мне свою машину?
— Но это служебный автомобиль. Я не могу…
— Да брось, не выделывайся. О’Хара почесал в затылке.
— Ну, хрен с тобой. Только в случае чего я скажу, что ты спер мои ключи. И буду на этом настаивать.
— Можешь даже сообщить легавым. Я с ними потом поговорю.
Ирландец протянул ему ключи, Фрост взял их, кивнул и нажал кнопку лифта. Дверь открылась.
— Расслабься, с ней все в порядке, — сказал вдогонку О’Хара.
— У меня хреновое предчувствие, — повторил Фрост и вошел в кабину.
Лифт двинулся вниз.
Фрост не знал, почему он чувствовал себя так паршиво. Может, виновата была головная боль, а может, то, что он стал свидетелем самоубийства “медсестры”. Капитан терпеть не мог иметь дело с фанатиками. Это напоминало ему Вьетнам и рассказы отца о войне в Корее, когда азиаты сами бросались на штыки, чтобы дать возможность своим товарищам убить тебя. При воспоминании об этом он вздрогнул.