Не прошло и трех секунд, как он оказался на заброшенном участке, неподалеку от гаревой дорожки, пробегающей под мостом. Кроме женщины, их было трое. Лицо женщины стало пепельным и казалось еще светлее, чем ее стянутые на затылке седые волосы и поношенное длинное пальто. Женщина стояла на коленях и обмотавшееся вокруг пальто почти полностью закрывало ей ноги.
Ее окружали трое парней того промежуточного возраста, когда человек уже не мальчик, но еще и не мужчина. Рот старой женщины — глаза ее были открыты столь же широко, как у Хилен Койл — кровоточил, и один из парней занес руку назад, как будто намереваясь... еще раз нанести пощечину?
Возможно, эти парни никогда не станут мужчинами.
Все трое с подчеркнутой медлительностью повернулись в его сторону. Кросс, покачнувшись, поднялся на ноги.
— Эй, ребята.
— Что надо? — Вопрос задал парень, изготовившийся ударить стоящую на коленях женщину. Высокий, с выразительными узлами мышц под обтягивающим зеленым свитером с рукавами, закатанными выше локтей и открывающими жилистые руки. Кожа на руках выглядела несколько светлее, чем на лице. Двое других больше походили на латиноамериканцев, тогда как кожа первого на первый взгляд казалась слишком темной. — Я сказал, что надо...
— Я расслышал тебя и с первого раза, пустоголовый, — улыбнулся Кросс, отряхивая пыль с брюк. Итак, обмен вызовами состоялся. Очередь за подонком.
Тот не заставил себя ждать.
— Ты у меня сейчас поцелуешь свой белый зад, — прорычал он.
Кроссу пришла в голову ответная фраза из фильма. Увы, вряд ли кто-либо из троих его видел.
— Это твоя самая страшная рожа?
Разумеется, можно было выбрать очевидную середину между двумя крайностями: проигнорировать инструктаж помощника генерала Аргуса или не обращать внимание на крики старой женщины. Вызвать полицию. Однако к тому времени, как он отыщет телефон и доблестные стражи правопорядка прибудут на место, женщине вряд ли удастся чем-либо помочь. В данном случае парней явно интересовали не деньги: сумочка женщины валялась рядом с ней на земле. Бандиты наслаждались чужим страхом, болью и кровью.
И Кроссу неожиданно пришло в голову менее очевидное промежуточное решение.
Абрахам Келсо Кросс, он же Джейсон Гаррингтон, не имел под рукой оружия в привычном понимании этого, слова. Он расстегнул пуговицу своей твидовой куртки и потянулся к медной пряжке старомодного широкого ремня. Один из латиноамериканцев направился к нему. На какую-то долю секунды Кроссу показалось, что парень не вооружен. Однако еще до того, как тот повел рукой, он заметил блеск в его глазах и уловил типичный щелчок пружинного ножа.