— Продолжай посылать ему подарки, я ведь знаю, что ты не требуешь ничего от своего божества в награду.
Эти слова изумили и обрадовали поэтессу.
Понтий всегда понимал ее и не заслуживал того, чтобы она его оскорбляла.
Поэтому она призналась ему также в том, что сильно любила Антиноя, пока этот юноша отсутствовал.
Затем она улыбнулась и сказала, что становилась к нему равнодушной, как только была с ним вместе.
Когда она после смерти вифинца предалась отчаянию, Понтий оставил ее в покое и просил ее спутницу сделать то же.
На другой день, после того как труп вытащили из воды, он был сожжен на костре из драгоценного дерева.
Адриан, узнав, что смерть жестоко обезобразила его любимца, не захотел смотреть на его труп.
Через несколько часов после того, как пепел Антиноя был собран в золотую урну и принесен Адриану, нильский флот, на котором находился теперь и император, поднял паруса, чтобы плыть безостановочно в Александрию.
Адриан оставался на корабле только со своим рабом и секретарем. Только по временам он посылал Понтию приказание оставить свое нильское судно и посетить его. Ему приятно было слышать густой голос Понтия, и он говорил с архитектором о планах, которые последний начертил для его мавзолея в Риме, а также о надгробном памятнике в честь его умершего любимца. Этот памятник, по собственному чертежу, он намеревался поставить в большом городе, который предполагал выстроить на месте маленького города Безы и который он теперь же назвал Антиноя.
Но эти переговоры занимали каждый раз только несколько часов, а после них архитектор мог возвращаться на корабль Сабины, на борту которого находилась и Бальбилла.
Однажды вечером, через несколько дней после отплытия из Безы, он сидел совсем один с поэтессой на палубе нильского судна. Увлекаемое быстрым течением и гонимое веслами сотни гребцов, оно быстро и безостановочно приближалось к своей цели.
Со времени смерти несчастного юноши Понтий тщательно избегал говорить с Бальбиллой об Антиное.
Теперь она снова сделалась такой же внимательной и разговорчивой, как была прежде, и даже по временам в ее глазах мелькали проблески прежней лучезарной веселости.
Архитектор думал, что понимает этот поворот в ее чувствах, и не допытывался о причине сильной, но скоро угасшей горячки.
— О чем ты сегодня совещался с императором? — спросила его Бальбилла.
Понтий опустил глаза в землю, соображая, можно ли упомянуть имя Антиноя в разговоре с поэтессой.
Бальбилла заметила его колебание и вскричала:
— Говори же! Я могу слышать все. Мое безумие прошло!
— Император работает над планом будущего города Антинои и над проектом памятника своему несчастному любимцу, — отвечал Понтий. — Он не позволяет помогать ему, но все-таки приходится учить его отличать невозможное от возможного и осуществимого.