– При мне дело было. Приходят трое шахтеров Горловского района, с рудника номер одиннадцать, говорят, мол, так и так, такая у нас собралась гарнизация, и есть нуждишка в оружии – сделитесь чем можете. А ревкомовец… Да ить я сам слыхал! – повысил он голос, отвечая на чью-то невнятную реплику. – Говорит: «Обращайтесь, товарищи, к Саблину, а у нас ничего нету». Как это ничего нету? А я знаю, что лишние винтовки были. Тут не в том дело… Ревность проявилась, что ввязываются мужики.
– И правильно! – заговорил другой. – Дай им справу, а они – не то будут воевать, не то нет. А коснись дело земли – руки протянут.
– Знаем мы эту шерсть! – басил третий.
Бахмачев раздумчиво позвенел чайной ложкой о стакан; стукая ею в такт своим словам, раздельно сказал:
– Нет, не годится такое дело. Большевики для всего народа идут на уступки, а мы – хреновые большевики. Лишь бы Каледина спихнуть, а там прижмем…
– Да ить, милый человек! – убеждающе восклицал чей-то ломкий, почти мальчишеский альт:
– Пойми, что нам давать не из чего! Удобной земли на пай падает полторы десятины, а энта – суглинок, балки, толока. Чего давать-то?
– С тебя и не берут, а есть такие, что богаты землей.
– А войсковая земля?
– Покорнейше благодарим! Свою отдай, а у дяди выпрашивай?.. Ишь ты, рассудил!
– Войсковая самим понадобится.
– Что и гутарить.
– Жадность заела!
– Какая там жадность!
– Может, припадет своих казаков верховских переселить. Знаем мы иховы земли – желтопески одни.
– То-то и оно!
– Не нам кроить, не нам и шить.
– Тут без водки не разберешься.
– Эх, ребята! Надысь громили тут винный склад. Один утоп в спирту, захлебнулся.
– А зараз бы выпил. Так, чтоб по ребрам прошлась.
Григорий в полусне слышал, как казаки стелили на полу, зевали, чесались, тянули те же разговоры о земле, о переделах.
Перед рассветом под окном бацнул выстрел. Казаки повскакивали.
Натягивая гимнастерку, Григорий не попадал в рукава. На бегу обулся, схватил шинель. За окном лузгой сыпались выстрелы. Протарабанила подвода.
Кто-то заливисто и испуганно кричал возле дверей:
– В ружье!.. В ружье!..
Чернецовские цепи, оттесняя заставы, входили в Глубокую. В серой хмарной темноте метались всадники. Бежали, дробно топоча сапогами, пехотинцы. На перекрестной улице устанавливали пулемет. Цепкой протянулись поперек человек тридцать казаков. Еще одно звено перебегало переулок.
Клацали затворы, засылая патроны. В следующем квартале повышенно-звучный командный голос чеканил:
– Третья сотня, живо! Кто там ломает строй?.. Смирно! Пулеметчики – на правый фланг! Готово? Со-отня…