Он наблюдал, как движется ее стройная фигура по темной комнате, слышал шорох ее одежды. Она прошла в гостиную. Что это, хорошее или дурное предзнаменование? Что лучше – лежать в постели или пойти за ней следом? Теперь он больше не скажет ей ни «я люблю тебя», ни «я хочу на тебе жениться».
Рудольф вылез из кровати и быстро оделся. Джин сидела в гостиной и возилась с радиоприемником. Голоса дикторов, такие гладкие, такие слащавые, странные голоса, совсем не те, которым поверишь, если этот голос произнесет «я люблю тебя».
– Хочется выпить, – сказала она, не поворачиваясь к нему и продолжая нажимать кнопки.
Он налил им бурбона, разбавил его водой. Она выпила его залпом, по-мужски. Интересно, кто из ее любовников научил ее этому?
– Ну, что скажешь? – Он стоял перед ней, чувствуя всю невыгодность положения просителя. Он был босой, без пиджака и галстука, прямо скажем – недостаточно пристойный наряд для такого торжественного объяснения.
– У тебя растрепаны волосы, – сказала она. – Но тебе даже идет такой беспорядок на голове.
– Может, не все в порядке у меня с языком? – спросил он. – Или ты не поняла, что я сказал тебе в спальне?
– Все я поняла. – Выключив радиоприемник, она села на стул, держа обеими руками стакан с бурбоном. – Ты хочешь жениться на мне.
– Совершенно верно.
– Пойдем-ка лучше в кино, – предложила она. – Тут за углом в кинотеатре идет фильм, который мне хотелось бы посмотреть…
– Не увиливай.
– Его демонстрируют последний день, а завтра тебя здесь не будет.
– Я задал тебе вопрос и жду ответа.
– Я должна быть польщена?
– Нет, почему же?
– Ну я на самом деле польщена, если тебе угодно знать. А теперь пошли в кино…
Однако она даже не попыталась подняться со стула. Она так и сидела наполовину в тени, так как единственная лампа освещала только одну сторону. Какая она все же хрупкая, беззащитная. Глядя на нее, Рудольф все больше убеждался, что поступил правильно и сказал ей в постели то, что и следовало ему сказать. И сделал он это не под мимолетным наплывом нежности в этот холодный день, а повинуясь своей глубокой, ненасытной потребности в ней.
– Если ты ответишь мне «нет», то разобьешь мне сердце.
– Ты веришь тому, что говоришь? – Она, глядя в стакан, пальчиком помешивала в нем густую жидкость. Ему была видна только ее макушка и блестящие в свете лампы волосы.
– Да.
– А если без преувеличений?
– Частично, – поправился он. – Сердце мое будет частично разбито.
Теперь засмеялась она:
– По крайней мере, кому-то достанется честный муж.
– Ты ответишь? – спросил он. Стоя над ней, он, взяв за подбородок, поднял ее голову. Испуганные глаза, в которых сквозило сомнение, маленькое бледное личико.