На следующее утро за Димой заехал Денис, и они вместе поехали на учебу. Я пошла на работу к той самой хозяйке, которая первой поверила в мою порядочность и порекомендовала меня своим подругам. В этот день я была ни жива ни мертва и выглядела просто ужасно. Хозяйка не могла этого не заметить и, махнув на несделанную работу рукой, посадила меня за стол и открыла бутылку шампанского.
— Давай выпьем. Все равно из тебя сегодня работница никакая. Руки трясутся, слезы ручьем текут. У меня к тебе никогда особых нареканий не было, а сегодня ты не с той ноги встала. В таком состоянии работать нельзя. Что произошло?
Я посмотрела на налитый бокал шампанского и всхлипнула:
— У меня любовь умирает.
— Как умирает? — не ожидала такого ответа хозяйка.
— От меня любимый человек скоро уйдет.
— А что это он от тебя уйдет? Так держи крепче. Веревками его вяжи, — попробовала пошутить она, пытаясь меня хоть немного расшевелить. — На цепь посади, чтобы не убежал. Намордник потуже и цепь покороче.
— У меня столько денег нет, чтоб его удержать.
— Вот тебе раз, — засмеялась хозяйка. — Милочка, ты моешь полы для того, чтобы кормить альфонса?
— Он не альфонс. Он ребенок очень обеспеченных родителей.
— А сколько лет этому обеспеченному ребенку?
— Уже за двадцать.
— И этот здоровенный детина живет за твой счет?
— Он привык, что родители ему никогда и ни в чем не отказывали. У него ботинки за восемьсот долларов.
— За сколько? — переспросила хозяйка.
— За восемьсот долларов.
— Твой жених носит ботинки за восемьсот долларов, а ты моешь полы для того, чтобы платить за квартиру и его кормить?
— Мою, но этих денег ни на что не хватает. У нас еще долг — полторы тысячи долларов.
— Милочка, а ты уверена, что ты сделала правильный выбор и что это тот человек, с которым ты решила идти рука об руку по жизни?
— Уверена. Я его очень сильно люблю.
— В любви человек должен идти на определенные жертвы. Пока жертвуешь только ты, а твой возлюбленный хочет получить все без жертв.
— Он не виноват, его так воспитали, — попыталась оправдать я Димку. — Такова среда, из которой он вышел.
— В каком же обществе он крутится?
— Это не общество. Это его сливки. Там только избранные, — произнесла я усталым голосом и, чокнувшись с сидящей напротив меня ухоженной женщиной, принялась пить шампанское.
— Милочка, а не слишком ли высоко ты замахнулась?