Ур-р-ра!» – «Матушка Катерина тоже не подгадила! Ура! Ура!» – «Присяга!» – «Крест целовали!!!» – «А вот я те поцелую. Получай!» – «Ура матушке Катерине!» – «Дворянам не по нраву пришелся, сбросили». – «Убили… Убили!»
– Кого убили? – свистки, будочники с алебардами, разъезд казаков, полиция:
– Р-ра-зой-дись!
Толпа очухалась, бросилась в стороны, как стадо овец от волка. На песке валялись лапти, кошели, всякая одежина и – трое попорченных в свалке. Казаки и полиция лупили бегущих ременными нагайками.
Окровавленный, но шустрый Хряпов, невзирая на трясущееся брюхо, бежал впереди всех вдоль пыльного, уставленного дровами берега; он задыхался, присел к водичке, стал, пыхтя, замывать в Неве разбитый нос.
Благовестили ко всеношной. Широкая Нева горела в лучах солнца. Над водой кружились с тоскливым криком чайки.
***
Вечером мясник с распухшим носом и огородник с завязанным глазом успели оба подвыпить, сидели в трактире Барышникова «Зеленая дубрава».
Хозяин подвел к их столу щупленького, невысокого роста человека с козьей бороденкой, с зоркими бегающими глазками.
– Это вот ржевский купец Остафий Трифоныч Долгополов, примите в компанию, – проговорил Барышников, усаживая гостя, и сам сел.
– Слыхал, слыхал про вас, – загнусил хрипловатым тенорочком Долгополов , заискивающе заглядывая в заплывшее жиром лицо Хряпова. – Вы к государеву двору мясо доставляете, а я для царских конюшен – овес. С покойным государем лично знакомы были.
– Нет, я кофеев с императором пить не удостоился, а капиталы приобрел, – с оттенком надменной брезгливости покосился столичный толстосум на невзрачного Долгополова, одетого в потертую чуйку и нечищенные простые сапоги. Затем достал серебряную табакерку, всем предложил понюхать: «Набивай нос табачком, в голове моль не заведется», поблестел золотыми кольцами, вынул без нужы золотые заморские часы, посмотрел время. Долгополов притих, сконфузился. Мясник поманил полового пальцем:
– А ну-ка, братец, на всю компанию расстарайся ухи наварной из налимьих печенок да расстегайчик с потрохами. Да спроворь скорей водки штоф.
Долгополов сразу ожил, заерзал, сказал, вздохнув:
– Приехал я изо Ржева-города должишко с дворцовой конторы получить, да сказали мне тама-ка, приходи, мол, месяца через два, нам не до этого.
Вот какие дырявые дела-то мои. И сижу я в столице без гроша. Может, вы одолжите под вексель сотняшки две? – тронул он мягкое плечо мясника. – Я человек верный, да за меня и Барышников поручиться может…
– Раз он поручиться может, у него и бери, – сухо сказал мясник. – Да у него и капиталов несравнимо со мной, он на селедках миллионы нажил.