– Вот дьявол, Дейзи! – Ник приподнялся на локте, судорожно ловя ртом воздух. – Я же только хотел извиниться.
– Оставь свои извинения для тех, кого они волнуют.
– Я бы сказал, что тебя-то как раз это очень даже волнует, иначе ты не стала бы выколачивать меня, как ковер.
Дейзи грустно улыбнулась:
– Ты себе льстишь. Меня это волновало когда-то давно, но не теперь. Вся эта затея имеет смысл только в том случае, если между нами будут чисто деловые отношения. – Она наклонилась и помогла Нику подняться. – И, так и быть, я готова признать, что это было не самое лучшее начало сотрудничества. – Немного помолчав, Дейзи продолжила:
– Хватит об этом, Ник. Ты добился чего хотел, когда переспал со мной и ушел восвояси.
Дейзи отвернулась.
Боже, если подумать, то все это было даже смешно. Он не просто ушел, а убежал, словно спасался от нее.
Его отец менял жен, как иной ребенок меняет игрушки, и Ник видел, какая пустота остается после этого в душе, поэтому еще в ранней юности решил, что никогда не женится. Он даже не давал себе труда знакомиться со сводными братьями и сестрами, потому что знал, что они не задержатся в его семье надолго, так зачем же утруждать себя напрасно. Мо была единственным человеком, на кого он мог положиться.
Но однажды, как раз в тот год, когда он окончил колледж, в его жизни появилась Дейзи. С самого начала она оказалась совершенно не такой, как все другие сводные братья и сестры. И часа не прошло с того момента, как она появилась в доме Колтрейнов, а ее присутствие уже чувствовалось во всем. В свои шестнадцать она была открыта и имела свой взгляд на вещи. Она бегала по коридорам, прыгала на кроватях, клала ноги на кушетку или журнальный столик, то есть позволяла себе все то, о чем он и Мо не смели даже и думать. В ней было что-то такое, что притягивало, и она, как несмышленый и доверчивый щенок, все время путалась под ногами, изо всех сил стараясь стать ближе ему и Мо.
Ее открытость и чрезмерная эмоциональность нравились Нику, возможно, потому, что сам он никогда не давал волю собственным чувствам. Ему нравились не только ее громкий смех, но и бурные приступы гнева, и даже ее элементарная невоспитанность. Но его чувства не имели ничего общего с братской нежностью, это было нечто большее.