— Пора меняться заложниками. У него «Виона», у нас яичко... готовь парламентера, папа, и держи меня на связи. Отсюда управлять буду.
— Парламентер — это хорошо, — радостно оживилась Яга. — Предлагаю его заправить ядерной боеголовкой, тротилом Кощея в прошлый раз не проняло...
— Никаких боеголовок! — рассердился Алеша. — Ты, мамань, свои террористические замашки оставь. Там заложники. Будем менять!
— Где? — деловито поинтересовался дракон.
— Около замка нельзя. Где-нибудь ко мне поближе. Скажем, на мосту через реку Смородину. И желательно в полночь. Нечего ему на наши физиономии любоваться.
— Правильно! Чеши туда, сынок, сейчас мы с папой подлетим. Подкрадываемся в темноте незаметно, и ка-а-ак... Лично гаду под глаз засвечу.
— Сидите дома! — испугался Алеша. — Папа, держи ее она же опять все сорвет! Яичко через мышек передайте...
— Сынок, яичко Кощею возвращать нельзя! У меня тут такой план родился...
— Никаких планов! Яичко мне, и никакой самодеятельности! Чтоб к реке Смородине ни ногой! Сам все сделаю!
Обсуждение операции обмена проходило так бурно, что никто не заметил, как сзади раздвинулись кусты и из них выглянул царевич Елисей. Окинув внимательным взглядом участников дебатов, он удалился так же тихо и осторожно, как перед этим появился. Не хрустнула ни одна ветка. Кусты сомкнулись за его спиной.
— Сейчас, Манечка, ты увидишь, как твой любимый Кощик расправляется с предателями. А уж что он делает с врагами — это сказка!
Двери подземелья отворились, и на пороге пыточной камеры появился бессмертный злодей, заботливо поддерживая за талию с трудом шевелящую ногами резиновую бабу. Одета она была восхитительно — вся в шелках и рюшечках.
Усадив манекен в свое личное кресло,.Кощей сел рядом на подлокотник и щелкнул пальцами. С грохотом откинулись еще три стальные двери, явив их взорам узников, мечущихся за решетками. Впрочем, метались не все. Роксана, задрапированная в штору, которую она сорвала с окна сразу после того как надавала по шеям похитителям (появление ее в пенатах бессмертного злодея было бурным), стояла, уперев руки в бока, мрачно глядя на Кощея.
— Волки позорные! — бесновался Соловей в своей камере, всем телом бросаясь на решетку.
— Это вы про меня? — рванул на груди шерсть Вервольф Вольфович. — Ответите перед партией!
— Молчи, придурок! Хозяин, меня подставили! Это все они, волки позорные...
— Еще раз повторяю, ответите перед...
— Заткни пасть, мохнатая морда!
— Подонки! Все подонки, кроме меня!
— Видишь, Манюня, с какими жалкими, ничтожными личностями мне приходится работать? — ласково погладил резиновое плечико Кощей. — Сейчас я их буду немножко пытать, и они мне скажут все, что знают.