Герцогиня слегка сузила глаза, исключая маркиза де Воля из недавнего прошлого Блеза.
— Поблагодарите доблестного капитана за добрые вести и почтительные чувства, выраженные в письмах, которые вы привезли нам от него. Ответ на них мы направим с очередным курьером, а вы заверьте его от нашего имени, что мы его неизменно высоко ценим.
Тактично объяснив таким образом Анне Руссель, как Блез оказался при дворе, и одновременно уверив её, что простого кавалериста, возвращающегося в свою роту, не стоит подозревать в политических интригах, Луиза Савойская закончила беседу:
— Я вас более не задерживаю, мадемуазель. Может случиться, что я уже не увижусь с вами до вашего отъезда. На этот случай желаю вам благополучного путешествия. И да не оставит вас Господь своим святым покровительством!
Анна повторила свою благодарность в вежливых выражениях, исполненных благоговения и покорности, подобающих в присутствии столь великой государыни, и ещё раз взглянула на Блеза. Ее глаза чуть-чуть потеплели:
— До свидания, мсье… До завтра.
Эти слова все ещё звучали в его ушах, когда дверь закрылась за нею.
Герцогиня коротко усмехнулась:
— Клянусь Богом, может быть, я и дура. Но если бы я послала человека постарше сопровождать в Савойю эту шельму, то она вскружила бы ему голову ещё легче, чем вам. Ну, господин де Лальер, глядите в оба! Не окажитесь барашком перед этой волчицей. Ваше будущее, по-моему, должно быть для вас дороже, чем улыбка и «до свидания».
— Как жаль, — заметила Анна Руссель, покосившись на Блеза через прорези небольшой маски, которая составляла немаловажную часть наряда путешествующей дамы, — как жаль, что мы живем в эти скучные новые времена! Ни тебе великанов, ни драконов, ни даже странствующих рыцарей, чтобы день скоротать. Будь все по-иному, я подумала бы, что вы должны чувствовать себя героем романа.
Прежде чем ответить, Блез собрался с мыслями и заполнил паузу, прихлопнув перчаткой крупного овода на шее лошади. Что это значит, думал он, не первый ли выстрел, с которого начнется битва?
Весь последний час, от самого Фонтенбло, миледи Руссель ехала молча, приноравливая ход своей лошади к более медленной поступи мула компаньонки, и произнесла за это время лишь пару ничего не значащих слов. Тем более настораживающе прозвучало это неожиданное замечание, адресованное лично Блезу и приперченное словом «роман».
— Так его, — улыбнулась она, когда овод упал с перчатки Блеза. — Этот странствующий рыцарь уже не принесет нам вреда… Но вы не ответили на мой вопрос.
— О чем, мадемуазель?