Добравшись до деревушки Лальер, он галопом проскочил её и поднялся на возвышение, где стоял замок. Его встретили запертые ворота, выкрашенные желтой краской, — знак конфискации. Они выглядели страшно, как лицо мертвеца. Подъехав ближе, он постучал по створке рукоятью шпаги и услыхал, как изнутри заброшенного замка ему отвечает одинокое эхо. А больше — ни звука. Впрочем, оставалась ещё надежда, что в доме живут, но пользуются каким-нибудь другим входом.
Привязав коня в укромном месте, он отыскал в кладке стены опоры для ног и, вскарабкавшись наверх, спрыгнул во двор. Взору его открылась картина крайнего запустения. Между булыжниками двора уже пробилась трава, огород зарос бурьяном, зеленая пелена ряски затянула поверхность утиного пруда; на вершине бельведера, где когда-то нес караул Клерон, стояла высокая трава. Окна дома безжизненно смотрели в пустоту. Исчезли не только люди и животные, исчезли даже голуби из голубятни.
В тревожной тишине, многократно усиливающей звук его шагов, Пьер пересек двор, подошел к парадной двери и постучал. Снова до него донесся лишь гулкий отзвук, и больше он не повторял этой напрасной попытки. Он не был склонен к задумчивости, но некоторое время стоял, охваченный смятением, — так велика была разница между тем, что наблюдал он сейчас и видел здесь всего полтора месяца назад.
Пьер часто воображал, как возвратится в Лальер, в лучах королевского благоволения и славы Блеза, в качестве признанного поклонника Рене. Он без устали расцвечивал эту сцену красками своей фантазии, варьируя самые яркие цвета… И вместо этого — такая мрачная действительность!
Ну что ж, надо вернуться в деревню и поспрашивать. Нечего терять время…
Де ла Барр был так поглощен своими мыслями, что сухое покашливание за спиной заставило его вздрогнуть, как от пушечного выстрела, и он резко повернулся, схватившись за рукоятку кинжала.
Но тут же успокоился. Это был сьер Франсуа-Ведун, который во время недавнего краткого визита Пьера помог ему пару раз увидеться с Рене в близлежащем лесу. Вот уж действительно, ни одну золотую крону не потратил Пьер с такой выгодой, как ту, которую он дал сьеру Франсуа при первой их встрече, в утро перед боем у брода. С тех пор старый шарлатан, рвение которого усилила ещё одна дотация, использовал все свое колдовское искусство, чтобы успешно продвигать дела молодого мецената.
— Черт побери, милейший сьер! — воскликнул Пьер. — С чего это ты вздумал подкрадываться к человеку, словно призрак! Ты меня до полусмерти напугал… Однако я рад видеть здесь хоть что-то живое. Как ты попал сюда?