Что-то мигом забулькало, и через долю секунды Веселуха уже сидел напротив нее, а на столе круглились две чашки из фарфора с радужными переливами, и из чашек испарялся чай с бальзамом. Койотова схватила чашку и отхлебнула, но хотя она работала журналисткой, а эти дамы умеют пить горячее, язык так и обожгло.
- Пейте... как я, - вполголоса приказал Веселуха.
Он наклонил свою чашку, отставил - и, взяв блюдце, бесшумно отхлебнул из него, как купчиха, не сводя глаз с Койотовой. Та последовала его примеру, и мир вновь стал реальным. Койотова ужаснулась. А этот тип посмотрел на нее - теперь, на свету, стало видно, что глаза у него яркого и красивого серого цвета, а волосы - светлые с металлическим отливом - и сказал учтиво:
- Вообще-то ваше прошлое меня не касается, и я заранее прошу прощения за любопытство. Но мне ужасно интересно: кому такая очаровательная женщина хотела на меня нашпионить?
Из горла Койотовой вырвалось хищное фырканье, и она стащила с головы парик. Глаза Веселухи изумленно округлились:
- Но у вас же превосходные волосы, зачем, в такую жару... из-за меня, да?
Койотова хотела опять фыркнуть, но вместо этого произнесла трагическим тоном:
- Да, из-за вас... жестокий мучитель моего сердца! Я хотела нашпионить на вас Самецкому, главе холдинга "Лилит".
И странное дело: произнося эти слова, Койотова не испытывала больше никакого помрачения духа. Она говорила их вполне сознательно, а этот гад по ту сторону стола откинулся в кресле... у Койотовой засвербело во всех укромных местах, по телу разлилась теплая волна, но самое идиотское - губы ее растянулись в пленительную улыбку. А Веселуха, казалось, не испытал при этом известии никакой печали, он только сказал рассудительно:
- Ну и ладно, все равно это дело прошлое.
"Сволочь!" - подумала Койотова, собрала в кулак всю свою волю и спросила как могла жестко:
- Почему - прошлое?
Веселуха пожал плечами:
- Потому что нам действительно очень нужна переводчица.
Узнав о новой неудаче, Самецкий взвыл, растоптал ногами пять новых телефонов и изорвал в клочки свой платок из валансьенских кружев.
- Сука! - рычал он. - Ну, все, Веселуха, ты у меня поплачешь!
С этими словами он придвинул к себе старый телефон, лакированный и бордовый, с крутящимся диском, и стал набирать по нему номер своего человека из правительства Санкт-Петербурга. Номер начинался с цифры "три". Когда Самецкий понял, что случилось, он немедленно взял себя в руки, дождался, когда к телефону подойдут, и сказал:
- Алло, это 333-33-33? Вызовите, пожалуйста, неотложку, у меня палец в телефоне застрял.