— Простите меня, Гюнтер, — сказала она, едва не задохнувшись от фальши собственных слов.
— Но, Вайолет… — попытался было возразить ей Клаус, однако Вайолет взглядом дала ему понять, что они обсудят все позже, когда поблизости не будет никого из взрослых.
Взгляда сестры было достаточно, чтобы Клаус все понял и поспешно сказал:
— Теперь все ясно. Мы просто принимали вас за другого человека, сэр.
Гюнтер поправил съехавший монокль.
— О'кей, пожалуйста! — сказал он.
— Как приятно, когда никто ни с кем не спорит, — добавил Джером. — Дети, собирайтесь. Мы идем обедать. Гюнтеру и Эсме предстоит составить план аукциона, а для этого в их распоряжении должна быть вся квартира.
— Мне нужна хотя бы минута, чтобы закатать рукава, — сказал Клаус. — Костюмы немного велики нам.
— Ну вот. Сначала вы жалуетесь, что Гюнтер — самозванец, а теперь недовольны костюмами, — сказала Эсме, вращая глазами. — Это показывает, что сироты одновременно могут быть модными и невоспитанными. Идемте, Гюнтер, я покажу вам остальную часть моих великолепных апартаментов.
— Увидимся позже, пожалуйста, — сказал Гюнтер детям. Глаза его ярко блестели, и, уходя вслед за Эсме по коридору, он помахал детям на прощание рукой.
Джером помахал ему в ответ и, как только Гюнтер исчез, наклонился к Бодлерам, чтобы тот его не услышал.
— Вы молодцы, что перестали спорить с Эсме, — сказал он. — У меня, правда, создалось впечатление, что вы и сейчас не полностью уверены в том, что ошиблись насчет Гюнтера. Но не волнуйтесь. Есть способ вас успокоить.
Бодлеры посмотрели друг на друга и вздохнули с облегчением.
— Спасибо вам, Джером, — поблагодарила его Вайолет. — Что же такое вы задумали?
Джером улыбнулся и опустился на колени, чтобы помочь Вайолет закатать слишком длинные штанины брюк.
— Удивлюсь, если вы догадаетесь.
— Может быть, заставить Гюнтера снять сапоги и тогда все увидели бы татуировку? — предположила Вайолет.
— Или же заставить его вытащить из глаза монокль? — спросил Клаус, закатывая рукава пиджака. — Тогда мы бы получше разглядели, что там у него с бровями.
— Резика, — сказала Солнышко слово, означавшее что-то вроде: «Или просто попросить его уйти из пентхауса и никогда сюда не возвращаться».
— Ну хорошо, — заключил Джером. — Я, правда, не очень понимаю, что значит «резика», но мы не собираемся делать ничего из предложенного вами. Гюнтер наш гость, и мы не хотим быть с ним невежливыми.
А Бодлеры, наоборот, хотели бы вести себя с ним как можно невежливей, но они не решились сказать об этом Джерому.
— Ну что же это все-таки за способ, который должен нас успокоить? — снова задала вопрос Вайолет.