Коллектор (Соколов, Москвин) - страница 12

Прошло некоторое время, интерес ко всей этой истории у отца Варилы заметно угас, а мое заметно возросшее стремление к изучению святых писаний и одобренных книг заставило того сменить гнев на милость. Уже через год я находился с ним в наилучших взаимоотношениях, насколько таковые могут случиться между шестилетним мальчишкой и старым святым отцом, перемещающимся в кресле-каталке по причине отсутствия туловища ниже подреберья. Поначалу трата свободного времени на чтение и подробное запоминание велеречивых и многомудрых святых текстов не вызвала у меня большого энтузиазма, но уже очень скоро я оценил, как ценен и своевременен был совет отца.

Пройдя долгий путь по своей орбите, негостеприимный мир повернулся к обогревающему его светилу другим боком. Наступила долгая зима, и температура понизилась, заставив привыкнуть обитателей базы к постоянному холоду. Термоядерная станция, дающая тепло и энергию для всех систем, использовалась и для добычи кислорода, плавя расположенную вблизи станции жилу. Соблюдая необходимый баланс расхода энергии и в целях ее экономии, до следующего завоза расходного топлива, руководитель базы отдал распоряжение не компенсировать полностью понижение температуры окружающей среды. Теперь самым настоящим подвигом было утром вылезти из-под тонкого одеяла наружу. Бодрое утреннее занятие с пробежкой по самому длинному рукаву катакомбы, в окружении заиндевелых сводов, и последующим комплексом борьбы доводило всех до седьмого пота и заставляло разогреться, под пинками надзирателей, но надолго этого не хватало, и к середине занятий многие ученики просто дрожали от холода, не очень вникая в смысл наук. В спальных комнатах, обогреваемых чуть лучше, чем остальные помещения, в дневное время находиться запрещалось, и стали цениться епитимьи с отработкой на кухне, где можно было устроиться рядом с теплой стенкой пищевого конвертера. Хорошенько подогреться в солярии не удавалось — профилактически каждый получал в пределах сорока секунд в день, не более того. Уже не помню точно, но трое или четверо учеников в ту зиму умерло от быстротекущей пневмонии. Лечить их не стали, да и не собирались. Самые сильные занимали места у батарей отопления, самые умные — койки на втором ярусе в углах. Очень хорошим здоровьем я не отличался, и вполне мог бы разделить участь умерших, если бы не отец Варила. Он, поначалу недоверчиво присматривающийся к неожиданно проснувшейся у меня тяге к знаниям, почувствовал момент, когда из принудительного, тяготящего меня занятия чтение и осмысление прочитанного превратилось в удовольствие, и захватило меня целиком. Отец Варила радовался всем моим успехам. Каждая прочитанная и понятая мной книга или текст писания была следствием той работы, которую отец Варила проводил над расширением моего кругозора и словарного запаса. Еще старый калека положил начало развитию моего воображения. Уж он-то, прикованный навсегда к инвалидному креслу, знал, для чего нужно воображение, и что оно дает умеющему его использовать. Обратной медалью моей новой страсти явилось неожиданное и резкое понимание, для шестилетнего ребенка, убогости и серости того мира, где я находился, где жил. Это сильно расстроило меня тогда, но в тоже время особенным образом показало путь, чтобы подняться над серостью, и получить свою, отдельную от общей нашей судьбы учеников Адвентистов, долю. В ту долгую зиму моя склонность, разбуженная советом отца, непосредственно повлияла на мою жизнь. Для отдельных занятий инвалид приглашал меня в свою комнату, где имелось четыре стула и стол, удобный как для чтения, мне, так и для контроля прочитанного, учителю. Специальная лампа освещала стол, что только добавляло удобства. Но самое главное заключалось в том, что только я и еще один мальчик, восьмилетний R-9, проводили все время, отводимое на самоподготовку, в комнате отца Варилы. А там было так тепло, так тепло! Старого калеку, вероятно, имевшего большие заслуги, решили не морозить, как остальных, а оставить приемлемую температуру в его келье. Проводя свой факультатив в обычных общих классах, Варила никогда не собирал в аудитории больше пяти слушателей за раз. Когда наступил холод, факультатив отменили, и отец получил разрешение заниматься со своими учениками у себя. Попытавшиеся было присоединиться к нам двое старших Послушников после первого занятия вылетели, обнаружив, как выразился сам отец Варила, « слабоумный идиотизм». Внешне калека проявлял к нам строгость и даже жесткость, не останавливаясь перед хорошей поркой, только не до крови, если кто из нас двоих давал слабину в учебе, но мессия, прости ему все грехи его — он даже делился с нами своим пайком! Белковые полоски, запиваемые горячим травяным чаем, это поощрение к учебе, отрываемое от самого себя — как мы были и остаемся благодарны отцу Вариле за это!