— Его сын! Вот так история! Такой рослый парень, не меньше шести футов росту, — и сын сэра Джефри! Ха-ха-ха!
— Умерь свою дерзость, — сказал Джулиан. — Мое положение не дает тебе права оскорблять меня.
— Я и не собирался, — ответил надзиратель, едва удерживаясь от смеха, — он, должно быть, вспомнил, что в кошельке заключенного еще остались деньги. — Я смеялся только тому, что вы назвались сыном сэра Джефри. Впрочем, это не мое дело! Умное дитя всегда знает, кто его отец. Но вот и камера сэра Джефри. Разбирайтесь в своих родственных делах.
С этими словами он отпер дверь и впустил Джулиана в небольшую, но довольно опрятную комнату, где стояли четыре стула, низкая кровать и еще какая-то мебель.
Джулиан нетерпеливо оглядывался, ища отца, но, к его удивлению, в комнате, казалось, никого не было.
Он гневно повернулся к надзирателю и упрекнул его в обмане.
— Нет, нет, сударь, я не обманул вас. Ваш отец, если вы его так называете, притаился где-нибудь в углу. Ему ведь надо не много места, но я его быстро разыщу. Эй, сэр Джефри, покажитесь! К вам пришел… ха-ха-ха!., ваш сын или сын вашей жены, потому что вы, я полагаю, ничуть не виноваты в его рождении, пришел навестить вас.
Певерил не знал, что подумать о такой дерзости. Волнение, охватившее его, и предчувствие какой-то нелепой ошибки подавили его гнев. Он снова стал оглядывать комнату и наконец увидел в одном углу нечто похожее скорее на сверток малиновой ткани, нежели на живое существо. При криках надзирателя этот предмет ожил, задвигался, словно развернулся, и наконец выпрямился, с ног до головы укутанный в свое малиновое одеяние. С первого взгляда Джулиану показалось, что перед ним пятилетний ребенок, но, услышав пронзительный и своеобразный голос обитателя камеры, он понял, что ошибся.
— Надзиратель, — произнес странный голос, — что значит этот шум? Кто смеет меня беспокоить? Новые оскорбления на голову того, кто всю жизнь был предметом насмешек злой судьбы? Но у меня хватит духу устоять против всех несчастий. Душа моя не меньше ваших тел.
— Сэр Джефри, -сказал надзиратель, — разве так полагается принимать родного сына? Конечно, вы, люди знатные, сами знаете, как вам поступать.
— Родного сына? — воскликнул карлик. — Какая наглость!
— Тут, должно быть, ошибка! — вскричал Певерил. — Я ищу сэра Джефри…
— Он перед вами, молодой человек, — с достоинством сказал маленький обитатель камеры, сбрасывая на пол свою малиновую накидку и являясь перед ними во всем величии трехфутового роста. — Я был любимцем трех королей Англии, а теперь — житель этой темницы, забава жестоких тюремщиков. Я — сэр Джефри Хадсон.