В свою очередь, Адриенна была поражена, что бедная работница, нищенски одетая, умела выражаться таким изящным образом и так кстати. Чем больше она смотрела на Горбунью, тем скорее пропадало первое неприятное впечатление, заменяясь совершенно противоположным чувством. С обычной и быстрой женской проницательностью она успела подметить, что старенький черный чепчик Горбуньи прикрывал роскошные каштановые волосы, блестящие и приглаженные, что худенькие, узкие белые руки, обрамленные изношенными рукавами, были поразительно чисты, доказывая, что врожденные чистоплотность и самоуважение Горбуньи боролись с нуждой из чувства самоуважения. Наконец, в бледности и меланхоличности черт работницы, в разумном, кротком и нежном выражении голубых глаз таилось какое-то грустное, трогательное обаяние, какое-то скромное достоинство, заставлявшее забывать о физическом недостатке. Адриенна поклонялась физической красоте, но у нее был слишком развитой ум, слишком благородная душа и доброе сердце, чтобы она не сумела оценить и красоту нравственную, проявляющуюся иногда у самых несчастных, больных существ. Конечно, подобное суждение было для нее открытием. Богатство и положение держали ее всегда вдалеке от людей того класса, к какому принадлежала Горбунья. Красавица аристократка и несчастная работница изучали друг друга с возрастающим изумлением. Прервав невольное молчание, Адриенна сказала молодой швее:
— Причину нашего взаимного удивления легко отгадать. Вы, конечно, поражаетесь, как это сумасшедшая, если вам сообщили обо мне, может говорить так здраво, а я, — при этом мадемуазель де Кардовилль заговорила в самом сочувственном и как бы почтительном тоне, — я поражена контрастом между благородством вашего языка и манер и тем печальным положением, в каком вы, по-видимому, находитесь. Немудрено, что мое изумление еще сильнее вашего.
— Ах, мадемуазель, — с радостью воскликнула Горбунья, причем глаза ее затуманились слезами счастья. — Значит, это так! Меня обманули: я сама, видя вас, такую прелестную, ласковую и добрую, не в силах была поверить, чтобы такое несчастье могло постигнуть вас… Но позвольте… как вы сюда попали? Как это случилось?
— Бедняжка! — отвечала Адриенна, тронутая вниманием Горбуньи. — А как случилось, что вы с вашим сердцем и умом так несчастны? Но успокойтесь. Не всегда будет так: скоро я и вы, мы займем подобающее нам место. Поверьте, я никогда не забуду, что, несмотря на мучительные заботы, овладевающие вами, из-за безработицы, одна, без средств к существованию, вы подумали обо мне, желая быть мне полезной… И вы, действительно, можете оказать мне большую услугу… я очень рада этому, потому что тогда я еще больше буду вам обязана: вы увидите, как я буду злоупотреблять своей благодарностью… — прибавила Адриенна с прелестной улыбкой. — Но раньше, чем говорить о себе, подумаем о других. Ваш приемный брат в тюрьме?