— Да, ты прав. Я вижу будущее человеческой расы в примере Крепости Сол, если у нас есть будущее, Я подсознательно чувствовал это все время, но боялся признаться даже себе самому. В вас есть что-то… новый тип человечности, я бы сказал, гуманности, основанной именно на той базе, благодаря которой человек стал отличаться от животного. Конфедерация ведет в тупик, к отрицанию всего того, что сделано, чтобы человек стал Человеком. Я хотел бы только…
— Что, Джей?
Палмер вздохнул. В его сознании, казалось, прорвалась какая-то плотина, сдерживающая дотоле мысли и ощущения.
— Я хотел бы только иметь возможность стать частью этого, Рауль. Я знаю, как вы все старались помочь мне, и теперь, по крайней мере, я могу по достоинству оценить ваши усилия. Но, вероятно, я переоценил свои возможности, — я еще слишком конфедерат. За моей спиной и во мне самом слишком много лет совершенно иной цивилизации. Я не могу участвовать в том, что вы… С другой стороны, теперь, когда я попробовал вкус иной жизни, других взаимоотношений, совершенно иного подхода к различным сторонам жизни, я чувствую, что принадлежать Конфедерации я тем более не могу, Я остался один, Рауль. Я стал самым одиноким существом на свете. Я знаю слишком много… и слишком мало… А, к черту! Налей-ка мне еще стаканчик, и побольше! Ортега до краев наполнил бокал Джея и налил себе столько же.
— Ты снова ошибаешься, Джей, — сказал он, слегка покачивая бокал в руке и глядя куда-то поверх головы Палмера. — Будущее не в нас. Мы не можем им быть. Нас только пять миллиардов против двухсот миллиардов людей, живущих в мирах Конфедерации. Мы можем быть лишь семенем, зародышем, началом чего-то совершенно нового. Мы должны раствориться во всей масчеловечества, чтобы дать начало новой прогрессивной формации общества. Нас нельзя рассматривать как расу Человека Нового или Человека Будущего. Нет. Мы всего лишь часть той новой человеческой расы, которая должна появиться.
Он залпом опорожнил свой бокал и как-то по-новому тепло взглянул на Палмера.
— Будущее — это ты, Джей, — сказал он вдруг.
— Я? Смеешься? Да я — часть ничего, нуля! Я не принадлежу ни вам. ни Конфедерации. Я — никто и нигде.
— Будущее не имеет конкретного места, Джей. Оно всегда где-то. Кто был всегда вынужден развиваться, эволюционизировать? Существо, вытесненное, выброшенное из своей экологической ниши. Или умри, или развивайся, таков закон. Поэтому такое, уже принадлежащее будущему, существо — залог развития этого будущего, оно всегда одинаково. Первая рыба, выбравшаяся на берег и вынужденная прожить на нем достаточно долго, чтобы дать жизнь новому потомству, была одинока. Первые обезьяны, спустившиеся с деревьев, были одиноки. Одинокими были и первые люди, решившие поселиться на других звездах. Не наступило бы ни одного изменения, не существуй кто-то, непреодолимо убежденный, что он не сможет существовать в том, что его окружает. Они не могут жить в обыденной повседневности.