— Как похоже на Энтони. Он удивительный человек. — Лейла улыбнулась. На лице мелькнуло очаровательное выражение признательности.
У Данте заныло сердце. Она улыбнулась, но не ему. Пришлось подавить волну ревности, подступившую к горлу.
— М-м-м, да… Мне жаль, что в отношении его я вел себя как осел.
— В тебе, Данте, врожденный дух соперничества. Это такая же неотъемлемая часть тебя, как цвет волос.
— Возможно. Я хотел владеть тобой. Показать миру, что получил женщину, которую не мог завоевать ни один мужчина. И кончил тем, что остался без всего.
— Мы столько напортили и напутали в наших отношениях. — Глаза, невероятно огромные и серьезные, пронзили его насквозь. — Ведь правда?
— Я определенно напортил. Начиная с того, что позволил такому негодяю, как Ньюбери, влиять на мое отношение к тебе. — Данте не мог продолжать, ком встал у него в горле. — Кстати, его больше нет в компании, — взяв себя в руки, продолжил он. — Он приставал к молодой женщине в бухгалтерии. Его поймали на этом и уволили. И не только это. Его прогнала и жена. Наверно, она решила, что лучше быть одной, чем терпеть рядом такого типа. И это подводит меня к тому, ради чего я приехал. Вот что я хочу сказать, Лейла. Ты не обязана выходить за меня замуж. С шантажом покончено. Больше не будет ни ультиматумов, ни приказов.
— Чего же ты хочешь, Данте?
— Помочь тебе. Не потому, что я жду чего-то в ответ. А потому, что я люблю тебя. Если я не могу быть тебе мужем, позволь мне быть хотя бы твоим другом. Я буду любить детей, ведь это наши с тобой дети. К ним перейдет все удивительное, что есть в тебе. И, надеюсь, лучшее, что есть во мне. Так позволь мне это.
Она не ответила. Данте мучительно искал нужные слова.
— Я знаю, мало сказать, что я люблю тебя. Надо доказать это. Я совершил огромный промах. Но если еще не поздно, я хотел бы попытаться все исправить.
— Не только твоя вина в этом, — всхлипнула она и заплакала. В наступавших сумерках ее глаза сверкали, словно глубоководные озера, готовые перелиться через край. — Я тоже виновата.
Данте дал себе слово, что будет держаться от нее на расстоянии. Но она наконец-то была так близко! Он мог коснуться ее. И теперь при виде ее отчаяния уже не мог сдержаться.
— Лейла! — хрипло проговорил он, обнимая ее. —Меньше всего я хотел причинить тебе боль.
Она упала в его объятия и прижалась к нему. Головой уткнулась ему в плечо. «Боже мой, — с горечью думал он, — наши тела так удивительно подходят друг другу, а наши мозги почти с самого начала устраивали бедлам».
— Не плачь, — просил он, гладя ее по волосам.