Почему же с Эдвардом было не так, задавала вопрос еще сохраняющая здравый смысл часть ее сознания, но ответ она уже знала. Нед никогда не делал руками то, что сейчас делал Патрик. Никогда они не лежали рядом в первозданном виде. Почему? То, что делал с ней Патрик, не могло быть дурным! Не может быть дурным такое изумительное ощущение! Это было именно то, что делало браки ее матери, тетки, кузин такими счастливыми. Да и какая женщина не будет счастлива, если ее любят так страстно. На нежную часть ее тела, которую он продолжал поддразнивать, накатывался вал наслаждения. Она задыхалась, не в силах сдерживать восторг экстаза, жаркого и сладостного, наполнявшего ее блаженством, которого она не знала прежде, но которое было восхитительным.
— О, Патрик! — услышала она свой вздох.
— О, голубка, ты так охотно отвечаешь на любовь, — сказал он. Он покрывал поцелуями ее лицо, судорожно бьющуюся жилку на шее, его рот оставлял горячий след на ее набухших, ноющих грудях и на теле. Ее тело под его тяжестью дрожало от желания. Когда он осторожно устроился сверху нее, Валентина сделала еще одну последнюю попытку.
— Это плохо, Патрик, — сказала она, а ее глаза умоляли его, чтобы он продолжал и завершил эту восхитительную муку. Он погладил лицо Валентины и ласково сказал:
— Ты не девственница. Вал, и я хочу, чтобы ты стала моей женой. Это не может быть плохо. — Он нежно раздвинул ей ноги коленом и подался вперед.
— Это ничего не меняет между нами, Патрик, потому что силой меня не заставишь идти к алтарю! — всхлипнула она, совершенно неожиданно понимая, как отчаянно он нужен ей.
В ответ он ласково усмехнулся.
— Это, — сказал он, входя в нее, — меняет все, моя голубка! Она закрыла глаза, когда почувствовала, как он наполнил ее, поражаясь ощущению, которое вызывал он в ней, потому что она не помнила, чтобы раньше было так. Он обхватил ее бедра и подтянул ее к себе, двигаясь вверх и вниз внутри нее, пока Валентина не застонала от удовольствия, которое никогда раньше не испытывала. В первый раз она обняла его и притянула к себе, ее ноющие груди прижимались к его заросшей волосами груди, а ее ногти безжалостно впились в кожу на его спине. Ее зубы вонзились в его плечо, и он замычал.
Ее сердце дико стучало, и ей начало казаться, что ее тело отделяется от ее души.
— Патрик! — крикнула она. — Я умираю! — К своему удивлению, она поняла, что ей это безразлично. Если это было всем тем, что она могла взять от жизни, остальное не имело значения.
— Нет, голубка! — простонал он. — Это просто любовь, и я не дам тебе погибнуть!