— Миледи, его светлость спрашивает, может ли он разделить с вами утреннюю трапезу.
— Прошу передать лорду Глинну, что я буду счастлива видеть его, — сказала Эйден. Сейчас она чувствовала себя лучше, она была в тепле, но больше всего ее радовало, что от Фитцджеральдов ее отделяют несколько миль и прочные каменные стены замка.
Слуги суетились в гостиной, и очень скоро был накрыт стол на двоих. Эйден восхитилась тяжелой дамасской скатертью, которой накрыли дубовый стол, и прекрасными серебряными подсвечниками со вставленными в них свечами из чистого пчелиного воска, которые почти совсем не коптили. Она удивленно дернула бровью, увидев, что слуги расставляют на столе золотые тарелки, приборы и исключительной работы золотые кубки, украшенные зелеными агатами. Ей не приходило в голову, что в таком захолустном месте, каким был Глиншеннон, могут оказаться столь изысканные вещи. Особенно если сравнить это с жалким столом в доме ее деда, сервировка которого немногим отличалась от крестьянской. Ее мысли были прерваны появлением лорда Глинна, и, впервые по-настоящему разглядев своего хозяина, Эйден подумала, что он очень привлекателен. Выражение его несколько длинного лица было приветливым, и он казался человеком очень добрым.
Однако она заметила, что слуги относились к нему весьма почтительно, и поняла, что это происходит потому, что они его любят. Здесь слуги не проявляли страха, как это было со слугами в доме ее деда.
— О вас хорошо позаботились? — спросил он и снова, взяв ее руку, поцеловал.
— Так хорошо, как если бы я была самой королевой, — ответила Эйден с улыбкой.
"А она мила, — удивленно подумал Генри Стерминстер, увидев, как улыбка меняет выражение лица Эйден, — а от этого венца из медных волос просто захватывает дух».
— Мне хотелось бы услышать, почему вы пришли искать приюта в такую бурю и почему вы оставили лошадей в Балликойлле. Вы должны понимать, что это не совсем обычно, и, говоря откровенно, я сгораю от любопытства.
Он провел ее к удобному креслу у огня и сел рядом с ней.
— Я расскажу вам правду, милорд, — сказала Эйден, — но сначала я должна получить ваше твердое слово, нет, не слово — клятву, что то, что я расскажу вам, не будет рассказано никому больше. Часть моей истории столь необычна, что в нее почти невозможно поверить, но я клянусь вам, сэр, что все это правда.
Лорд Глинн приказал слугам уйти из комнаты, строго предупредив их, что, если их не позовут, они не должны входить. Потом, взяв руки Эйден в свои, он сказал:
— Я клянусь вам душами моих родителей, да упокоит их Господь, что я не выдам ничего из того, что вы мне расскажете, леди Блисс. — Его добрые карие глаза внимательно смотрели на нее. — Этого достаточно?