Ей одной дети обязаны были своим счастьем. Сестер графа выдали замуж за порядочных, любящих и состоятельных молодых людей. Не обидела бабушка Джанет и своих внуков по мужской линии, дав каждому достойные средства к существованию.
Больше всего графа Гленкирка всегда поражало то, что бабушка Джанет как будто совсем не старела. Ее волосы мягкого персикового оттенка почти не поседели, а глаза горели зеленым огнем. Патрик знал, что в юности у бабушки волосы были такого же золотисто-каштанового оттенка, как и у него. Он судил по портрету, висевшему в большом зале замка Гленкирк, на котором Джанет было всего тринадцать лет.
— Храни тебя Господь, Сайра… — проговорил он и тут же осекся.
Но уже в следующую минуту он понял, что здесь некому его подслушать, и усмехнулся. Даже если бы кто и услышал, то не понял бы, что ему, Патрику, четвертому графу Гленкирку, известна фантастическая тайна жизни его двоюродной бабушки.
Он вытащил из кармана камзола письмо, написанное Эстер Кирой для Джанет. Их письма были отправлены примерно в одно и то же время. Патрик извещал Эстер Киру о кончине Сайры, а Эстер Кира, в свою очередь, извещала Сайру о смерти султана Сулеймана 14 августа 1566 года.
На металлической пластинке, которой была помечена могила Сайры, была короткая эпитафия: «Рождена шотландкой и скончалась ею». Люди, которым доведется когда-нибудь взглянуть на эти строки, конечно, подумают, что покойная была несчастной старой девой. Где им будет догадаться о том, сколько всего было в ее жизни!
— Ирония судьбы, — проговорил вслух Патрик и усмехнулся.
Его слова гулким эхом отозвались в сводах склепа.
Утерев выступившие слезы рукавом, он поднялся со скамьи и направился к выходу.
— Покойся с миром. Сайра, — прошептал Патрик Лесли на прощание, поднялся по ступенькам в часовню и вышел под палящее августовское солнце.