— Даже и гуттаперчевое дерево есть, — проговорил Блэар. — Прямо как будто домой вернулся.
— Я заказал люкс на тот случай, если в ходе расследования вам понадобится принимать посетителей. Так у вас будет здесь нечто вроде своего офиса.
— Офиса?! Леверетт, у меня появляется ощущение, что вы лучше меня осведомлены о том, что я должен буду делать.
— Меня больше, чем вас, волнуют результаты расследования. Я же друг семьи.
— Это очень мило, но я буду вам весьма признателен, если вы прекратите говорить о «расследовании». Я не полицейский. Я задам людям несколько вопросов — вероятнее всего, тех же самых, какие уже задавали и вы, — и тронусь дальше в путь.
— Но вы постараетесь, приложите усилия? Вы ведь получили за это деньги.
Блэар чувствовал, что у него подкашиваются ноги.
— Что-нибудь сделаю.
— Я подумал, что вы захотите сразу же приступить к делу. Я готов проводить вас сейчас к преподобному Чаббу. Вы его видели на станции.
— Судя по тому, что я успел увидеть, он жизнерадостен, как покойник. — Блэар нацелил себя на кресло, добрался до него и сел. — Леверетт, вы отыскали меня в поезде, высадили и притащили сюда. Все. Теперь вы можете быть свободны.
— Преподобный Чабб…
— Чабб знает, где сейчас Мэйпоул?
— Нет.
— Тогда, какой смысл с ним разговаривать?
— Это вопрос вежливости. Надо проявить внимание.
— У меня нет на это времени.
— Должен вам сказать, мы предупредили капитанов всех судов в Ливерпуле, что, если вы там объявитесь и при вас будут деньги, значит, эти деньги краденые.
— Крайне признателен за проявленное внимание. — Блэар подмигнул Леверетту. — Просто одно удовольствие работать с англичанами: бесподобно самонадеянная нация. — Говорить Блэару становилось все труднее. Он откинул голову назад, закрыл глаза. И услышал звук пера, которым водили по бумаге.
— Оставлю вам адреса, — проговорил Леверетт. — Я не хотел обидеть вас, когда упомянул о капитанах, но я твердо намерен задержать вас здесь.
— Польщен чрезвычайно. — Блэар ощущал приближение того долгожданного момента, когда он сможет наконец-то хоть на время забыться. Он услышал, что Леверетт открывает дверь. — Погодите! — На несколько мгновений Блэар вырвался из все сильнее охватывавшего его оцепенения. — Сколько ему лет?
Леверетт на секунду задумался.
— Двадцать три.
— Высокий?
— Шесть фунтов. У вас есть фотография.
— Отличная фотография. Вес, приблизительно?
— Четырнадцать стоунов[13].
То есть по американским меркам около двухсот фунтов, прикинул Блэар.
— Волосы светлые, — припомнил он. — А глаза?
— Голубые.
— Это на случай, если я вдруг случайно столкнусь с ним на лестнице. Благодарю.