— Ваш Мэйпоул мог быть викарием или даже самим Папой Римским с колокольчиком на шее, но если человек не заходит сюда выпить с приятелем, то в этой части Уигана он не существует, на него никто даже и внимания не обратит.
Кварталом дальше стояла мясная лавка. Ее владелец был католиком, однако помнил Мэйпоула по матчам регби. Он рассказал, что в тот вечер викарий шел — как-то очень напряженно — по мосту вместе с Розой Мулине, и то ли он ей читал нотацию, то ли она ему.
— Она хорошая католичка, и она ему что-то резко возражала. Я обратил внимание, что Мэйпоул даже стягивал с себя воротник… такой, как у всех священников. Ну, вы понимаете. — Мясник выдержал многозначительную паузу. — И стягивал так, будто хотел это сделать незаметно.
— А-а… — Блэар отогнал от себя муху.
Муха отлетела и присоединилась к туче других, ползавших по чему-то, внешне напоминавшему рваное сукно; это был рубец, которым они и кормились. Под стеклом, чуть прозрачным, словно стоячая вода в пруду, лежали свиные ножки и кровяная колбаса. Мясник наклонился через прилавок к Блэару и прошептал:
— Священники тоже люди. А плоть слаба. Обмакнуть конец мужику никогда не вредно.
Блэар обвел взглядом лавку. Он бы не очень удивился, обнаружив тут пару-другую висящих на крючках концов.
— Значит, они разговаривали вполне дружески? Мне показалось, вы сказали, что один из них читал нотацию другому.
— Роза всегда такая. Как говорится, роз без шипов не бывает.
Мясник оказался последним из тех, кто вроде бы видел в тот вечер Мэйпоула. «Подобное случается и в Африке, — подумал Блэар. — Миссионеры исчезают бесследно сплошь и рядом. Почему бы не произойти такому же и в почерневшем от угля Уигане?»
Все послеобеденное время Блэар потратил на то, что ходил по пивным и расспрашивал там о Мэйпоуле. Он побывал «У Джорджа», в «Арфе», «Короне и скипетре», «Черном лебеде», «Белом лебеде», «Золотом руне», «Ветряной мельнице», в «Лиге ткачей», у «Мастеров колесных дел» и в «Якоре и канате». По пути в лавке, торговавшей дешевой одеждой, он купил кое-какие вещи, но не новые, а уже побывавшие в употреблении. «Дешевая» означало одежду настолько изношенную, что она в любой момент готова была расползтись на тряпки; она и пригодна-то к использованию была скорее именно в качестве тряпок, а не одежды. Идеальное облачение для шахтера.
К шести вечера он добрался до пивной под названием «Юный принц». Снаружи она производила впечатление готового вот-вот развалиться сарая. Многие угловые кирпичи повыпадали, и поэтому угол здания напоминал полубеззубый рот; на крыше тоже недоставало изрядного числа шиферных плиток. Однако внутри гордо возвышалась красного дерева стойка бара, светилась раскаленная добела печь, а на специальном постаменте возле входной двери стоял сам Юный принц. Судя по всему, когда-то он был знаменитым боевым псом, бультерьером, при жизни белым, а теперь превращенным в чучело и обретшим бессмертие, однако из-за этого уже изрядно посеревшим.