Миссис Вансдейл облизнула нижнюю губу; она явно чувствовала себя неловко, что и понятно: человек должен быть слепым и глухим, чтобы не заметить, какое напряжение создалось в комнате. Задержаться здесь надолго было все равно что получить пригласительный билет на бурный матч по реслингу.
Женщина повернулась к Джеку и одарила того улыбкой, от которой у Остина все внутри перевернулось: так захотелось, чтобы улыбка была предназначена ему.
Ах черт, так нравится она ему или нет в конце-то концов?
Он не мог решить, потому что не знал настоящей миссис Вансдейл. Скажем, отправила бы миссис Вансдейл своего ребенка в больницу на операцию по удалению гланд с няней, потому что сама не могла пропустить первый день круиза на Багамы? Наняла бы она целый цирк для развлечения сына в день его рождения в надежде, что мальчик не заметит отсутствия мамы?
Все тот же негромкий голос ворвался в его неприятные воспоминания.
— А сумочка? — напомнила Джеку миссис Вансдейл.
Джек хлопнул себя по лбу, кинулся назад к письменному столу и начал выдвигать яшики один за другим, пока не добрался до последнего. Достал белую, шитую бисером сумочку и с торжествующей усмешкой вручил ее женщине.
— Прошу! Если вам понадобится что-нибудь еще, только дайте знать.
Она просияла благодарной улыбкой и взяла сумочку.
— Помните, если вы кого-то надумаете…
— Да-да. Будем поддерживать связь, и не забудьте, пожалуйста, позвонить, когда маленькое чудо совершится.
— Само собой, доктор Джек.
Женщина еще раз улыбнулась, бросив мимолетный опасливый взгляд на Остина.
Закрыв дверь за посетительницей, Джек поспешил юркнуть в кресло за письменным столом.
Неужели он так глуп, что полагает, будто кусок обыкновенного дерева может его защитить? Тоже мне «доктор Джек!» «Доктор Джекилл» куда более подходящее для него прозвище! На сей раз он зашел чересчур далеко.
— Ты не смеешь так поступать! Это не просто неэтично, это незаконно!
— Но это уже сделано. — Джек беспомощно пожал плечами. — Это не товар, который можно вернуть в магазин для обмена, Остин. Кэндис Вансдейл беременна и родит ребенка.
— Моего ребенка.
Остин вернулся на свое место и сел, понурив голову. Он убил бы Джека, если бы был уверен в собственной безнаказанности. Черт, черт, черт! Это же немыслимо! Он станет отцом, даже не переспав с женщиной!
— С тобой все в порядке? — Тревога заставила Джека забыть о страхе. — Остин, я сожалею, честное слово. Я не предполагал, что ты так тяжело воспримешь это, и…
Резким движением Остин поднял голову, и Джек заткнулся. Перед глазами у Остина плясали черные точки. Он сделал глубокий медленный вдох. Потом выдох. Так. Еще раз. Голова начала проясняться. Он осознал унижение — и опасность — того, что хлопнулся бы в обморок при Джеке. Одному Богу ведомо, каких частей собственного тела он не досчитался бы, когда пришел бы в себя. Если пришел бы.