— Психологами я уже занимаюсь. В частности, Промптовым, начальником службы безопасности Фонда. У Шайбы дома был его телефон…
— Вот кого следовало сразу сдать под наружку…
— Толян выехал на место. Все провалил. Кстати, почему ты посчитал Гнеушева подозрительным?
— Паспорт! «Выдан в г. Пап, Наманганской области…» Оттуда же учредитель «Новых центурионов», который пригласил Тяглова. У меня хорошая память.
Географически все тянулось к афганской границе — к Большой Дороге Наркотиков.
Бутурлин пока тоже не жаловался на память:
— Промптов ссылался на друга, тот ночевал в гостинице. Прохоров! Из тех же мест… Фамилии все разные. Но чтобы все из одного городка величиной с муравьиную залупу! Я начал проверку… Тебе название «Фонд психологической помощи Галдера» о чем-то говорит?
— Говорит… — «Лайнс» был динамичнее громоздкой структуры РУОПа. Работая по конкретному заказу, быстро превращался в источник собственной конфиденциальной информации. — Это тоже «Рассветбанк». Его диверсионный отряд.
— Какой он из себя, Гнеушев?
— Меньше сорока, крепкий. Особая примета: волосы словно алюминий… Редкий цвет!
Афганца увезли из РУОПа на Петровку, 38. Старший опер подразделения, разрабатывавшего главарей преступного мира, — молочный, дебелый, — не сразу понял, кто перед ним, повел себя грубо. Ему понравилась зажигалка-пистолет.
— Твою игрушку я оставляю для проверки…
Жид ему не посоветовал:
— Без зажигалки ты меня не отправишь…
— Отправлю.
— Посмотрим. Звони Мокеичу.
— Какой еще Мокеич?
—Для тебя он Губанов. Передай, я хочу с ним говорить!
Старший опер лишился языка.
— Я тебя сейчас как задвину! Какой он тебе Мокеич! На хрен ты ему сдался!
— Я хочу сделать официальное заявление.
— На параше! В камере!..
— У меня двойное гражданство. Мне надо поставить в известность свое посольство…
— В России ты — российский гражданин.
— Я — иностранец…
—Ты — бандит, блин!
Неизвестно, чем бы закончился спор. Оперу позвонили. Он посерьезнел:
—Есть, товарищ генерал… — Покосился на задержанного. — Понял. Сейчас…
Он положил трубку:
— Собирайся.
— Ни хрена…
Авторитет усмехнулся в лицо.
—Быстрее…
Жид нагнулся, быстро расшнуровал ботинок, швырнул в угол:
— Босого не поведешь.
— Ты что?!
— Никуда не пойду! Звони генералу — пусть приедет!
— Совсем оборзел?!
Опер уже понял, что пропал.
—Не пойду!
Миха сбросил куртку, сорочку. Он уже снимал брюки. Черный, с матовым лицом, маслеными глазами, татуированный… Череп с кинжалом, с крылышками, со змеей и короной — «вор в законе». Подключичная звезда была тоже с черепом, со свастикой — «паханзоны».
Положение было безвыходным. Старший опер был молодой. Звонить на самый верх? Да еще домой! Ночью! Может, доложить ответственному? А тому зачем его геморрой? О генерале он не много знал: «Этот выгонит из главка с ходу! Сволочи… Генералы, депутаты, авторитеты… Жириновского бы сюда сейчас! Что делать? Подать ботинки, унижаться?» Миха освободил его: