Я повернул к себе.
Мое отсутствие в момент прибытия полицейских было мне на руку. Кто-то из них, заметив торчащий снаружи ключ, должен был наверняка повернуть его.
Открыв дверь, они должны были сами увидеть все как есть.
Легко было сделать вывод: будь моя совесть не чиста, разве я позвонил бы в полицию и позволил бы ей свободно осмотреть всю квартиру!
Бедолага получил ножевую рану где-то поблизости. Сгоряча бросился в ближайший подъезд. Спастись, укрыться… Получить помощь. Убийца по какой-то причине его не преследовал. Не исключено, бежал в противоположную сторону…
Может, он и не собирался убивать… В пылу спора пырнул подвернувшимся под руку ножом.
Из-за чего происходит чисто израильское убийство?
Наркотики, невозвращенные долги, оскорбление?
Раненый успел взбежать по лестнице. Не понимая, что это конец. Хотел уйти как можно дальше, поэтому проскочил первый и второй этажи… Не позвонил в дверь слева, потому что преследователь мог его видеть снизу. Повернул вправо, за лестницу. В мою дверь…
Мог ли его кто-то видеть?
«Один человек точно видел…»
Когда я выглянул за дверь, он спускался по лестнице. Я заметил только кипу.
Неизвестно, кто это мог быть. Либо сосед, либо преступник.
«А, черт с ним!»
Я не собирался отбивать хлеб у израильской полиции…
Мне хватало своих проблем.
— Шабат шолом!
Традиционное субботнее приветствие…
Рядом возник полицейский. Он ждал меня — молодой, в синей форменной шапочке с козырьком, в куртке с воротником из искусственного меха, несмотря на жару. Из-под форменной шапочки сзади у него торчала модная короткая косичка.
Он двинулся вверх первым, опережая меня.
Когда мы поднимались, перед моими глазами болтались его новые, блестящие наручники, пристегнутые к форменному ремню на брюках. Они мало чем отличались от наших, только ключи израильтяне таскали на брючном ремне, на отдельных брелках.
Вот и площадка этажа…
Я не ошибся: ключа снаружи не было. Полицейский пропустил меня вперед.
«Господи!..»
Я знал, что за зрелище меня ожидает по другую сторону двери. И видит Бог, мне не хотелось входить, переступать через вытянутые поперек прихожей длинные худые кегли, обтянутые джинсами «Биг стар».
Я осторожно приоткрыл дверь.
Трупа в прихожей уже не было, мраморная плитка была начисто вытерта.
Первыми, кого я увидел внутри, были трое полицейских все в тех же курточках с серыми, под каракуль, воротничками и синих шапочках. Служители закона сидели вокруг моего обеденного стола. О чем-то болтали. Четвертый — офицер с металлическими листиками на погонах, — стоя у окна, смотрел на улицу.