— Это даже интересно, — сказала Астрид. — Ночлег в палатке в глубине парагвайской сельвы — такое не часто бывает.
— Лиха беда началом… Хорошо, если Лернер знает что-нибудь о Дитмаре, а если нет — ума не приложу, где его еще искать.
— Должен знать, вероятно, — сказала Астрид. — Наверное, после той истории он стал известной фигурой, по крайней мере среди сослуживцев.
— На это-то мы и рассчитываем. Но захочет ли Лернер сказать, вот вопрос…
Было уже около полудня, тяжелый влажный зной становился нестерпимым. Вокруг стояла особенная тишина сельвы, наполненная — если прислушаться — мириадами звуков, в большинстве своём совершенно непонятных, загадочных и поэтому пугающих. Астрид испытывала какое-то странное беспокойство, настроение ее становилось все более подавленным — и не только из-за этой рассказанной Филиппом истории с предательством. Скорее, дело было в самом Филиппе, — у Астрид была достаточно трезвая голова, чтобы безошибочно разбираться в причинах своих настроений. Как жаль, подумалось ей, вот уж об этой причине было бы куда приятнее не догадываться…
Как просто и хорошо чувствовала она себя с Филиппом еще две-три недели назад! Тогда это была просто привычная и забавляющая ее игра, старая как свет, игра в соблазнительницу и соблазняемого; игра, в которую — сознательно или бессознательно — спокон веку играет всякая молодая и свободная женщина, заполучив более или менее подходящего партнера Астрид всегда считала, что в этом вопросе она ничуть не лучше и не хуже других, и вела себя так, как было принято в ее кругу Впрочем, некоторых вещей она себе никогда не позволяла: например, отбить друга у приятельницы или соблазнить женатого приятеля. Секс был для нее спортом, и она придерживалась правил честной игры — развлекайся сколько угодно, но не порти жизнь другим.
Взять, например, ее последний роман — с Лагартихой Они чудесно провели время, целое лето прожили почти как муж и жена, разве что на разных квартирах, и расстались вполне мирно. Ну, конечно, Освальдо устроил сцену, на то он и аргентинец: тряс ее за плечи, швырнул на постель, угрожал громадным пистолетом — все это ей очень понравилось, она впервые испытывала на себе знаменитые южноамериканские страсти; впрочем, отвергнутый любовник скоро успокоился, пистолет спрятал, а ее попросил перепечатать в пяти экземплярах полученное из Буэнос-Айреса циркулярное письмо.
Примерно так же представлялся ей с самого начала и будущий роман с шефом. То, что Филипп был явно не бабник, делало предстоящий матч еще более интересным; невелика заслуга, скажем, забраться в постель к тому же Дино — тот и сам не пропускает ни одной юбки. Филипп же был дичью, достойной охотника.