У меня не оставалось другого выхода. Я повернула к себе жезл одной из трех граней.
– Самагата'ама мурта… — пропел а я начал о фразы, тщательно соблюдая интонации.
Воздух поймал мои слова, пропустил сквозь себя и издал удивленный звон. Услышанные звуки для него были непривычными, будоражащими, но в то же время странно знакомыми. Возможно, когда-то они гуляли по земле – до той поры, пока не оказались забыты или утеряны.
Человек со смирительной рубашкой замер, прислушиваясь. Не только мои уши уловили звон дрожащей гитарной струны. Он держался всего несколько секунд и этого хватило, чтобы лампа единственного фонаря вдруг бешено заморгала.
Новая фраза прелюдийского санскрита сорвалась с моих уст, вливаясь в окружающий мир и заставляя его подчиняться:
– …аста'ама 'рамати казмалам…
Из-под земли донесся рокот. Тяжелый, глухой, от которого мелко задрожали асфальт и прутья ограды. Жезл стал наливаться тяжестью. Одновременно я почувствовала, как чуть ниже пупка собирается теплый, пульсирующий шар. Нос уловил в воздухе едва заметный запах озона. Обычно такой появляется после разряда молнии, а тут – всего лишь фраза на древнем забытом языке.
Солдаты испуганно зароптали:
– Что происходит?
– Это землетрясение? В Москве не бывает землетрясений!
– Девочка, перестань говорить не по-русски!
Перестать я уже не могла. Не могла запретить языку озвучивать текст. Надписи приковали мой взор: они желали, чтобы я произнесла их полностью. И я не сопротивлялась, потому что совсем не хотелось оставлять в себе чужую, неведомую силу, которая неожиданно скопилась во мне. Сила жаждала выхода! И я пропела следующее:
– …ала'ама саяаан су та …
Ощутила рывок. Незримый удар, едва не сбивший с ног меня и остальных.
В дергающемся свете фонаря стало заметно, что кирпичная стена вдруг поблекла. Плакат «Иствикских ведьм» сделался невыразительным – будто выгорел на солнце. Черный цвет асфальта потерял насыщенность. В животе уже бурлил огромный и тяжелый шар, от которого теплый поток через промежность бежал по спине и поднимался к плечам. В плечах он собирался и струился по руке, устремляясь в кулак. К жезлу. Бурлящие потоки сотрясали тело, к запаху озона добавилось что-то острое, едкое, и у меня из глаз потекли слезы. Однако ничто уже не могло остановить последнюю фразу:
–… аста'ама кришна!
В небе словно кто-то ударил в огромный барабан. Бойцы от неожиданности втянули головы…
Откуда-то донесся полный боли и усталости вздох. Древний стержень сделался настолько тяжелым, что земля потянула его к себе магнитом. Следом моя рука пошла вниз. Жезл падал так быстро, что едва не опрокинул меня. Я ухватилась за него другой рукой и, помогая всем телом, подобно штангисту, дернула его вверх.