Впрочем, кажется, я одна такая нервозная. Остальные пассажиры, расположившиеся в креслах поезда Мадрид – Малага, видимо, путешествовали с такой скоростью не в первый раз. Привыкшие. Вся Европа окутана скоростными железнодорожными трассами. И о старом добром перестуке колес, о тоске и романтизме железнодорожных путешествий тут забыли так же, как о радостных поездках в скрипучей карете, которая иногда пахнет дамскими духами, но чаще – конским навозом.
…Последним вечерним рейсом вылетела из Лондона в Мадрид. Переночевала в маленькой домашней гостинице. Поднялась рано утром и на семичасовом поезде отправилась в Малагу – город на южном побережье, прославившийся золотыми пляжами и корридой.
После промозглого Лондона в Испании с удивлением ощутила себя на КУРОРТЕ! А я и забыла, что сейчас всего лишь сентябрь. Для такой знойной страны – самый разгар сезона. Солнце, пальмы, вино, загорелые мужчины то и дело липнут, словно коты на валерьянку…
Я бы насладилась пребыванием на курорте в полной мере, как советовал мой руководитель Семен Капитонович. Но тяжелые мысли и обстоятельства, в которых я оказалась, не позволяли расслабиться, расправить плечи, поваляться на пляже, позагорать до появления негроидного окраса, ответить на пару мужских окликов… Было не до этого!
Хуже всего дело обстояло с деньгами. После лондонских трат на карточке «Виза» осталось что-то около ста пятидесяти евро. Дня на три хватит, если ночевать под открытым небом. Вот поэтому вместо самолета купила билет на поезд. Второй класс стоил четырнадцать евро – разумная цена за доставку моего багажа и тела в другой конец страны. И ехать не так долго – три с половиной часа.
В соседки попалась чудаковатая тетка – жгучая брюнетка с хитрым взглядом и крупной родинкой над верхней губой. Запястья каждой руки охватывало не меньше десятка пестрых браслетов, а шею – ожерелье из разноцветных камешков. На мизинце левой руки красовался перстень с изображением крохотного черепа, который был почему-то зеленого цвета.
Роза – так звали женщину – оказалась слишком словоохотлива. С того момента как мы уселись в кресла, я узнала, что она дважды разводилась, что племянница родила тройню к тем троим, что у нее уже были, что у брата зачах виноградник и херес стал походить на лимонад… Ее руки летали в воздухе, аккомпанируя каждому слову, будто в сурдопереводе. Периодически зеленый череп на мизинце удостаивался короткого поцелуя накрашенных губ.
Я надеялась, что в поездке поразмышляю. А сама то и дело замирала от страха, глядя в окно, или слушала трели назойливой испанки.