— Ты едва на ногах стоишь, старик. Так что дыши ровнее тот срок, что тебе осталось жить.
— У вас нет никакой причины так поступать. Мы ни в чем не виноваты.
Клинок коснулся щеки раввина. Тот и глазом не моргнул.
— Пустая болтовня. Лучше объясните-ка мне, что вы тут делаете и куда направляетесь.
Эзра решил ответить:
— Мы едем в Уэльву.
— В Уэльву. Зачем?
— Из любви к путешествиям, — с иронией пояснил ибн Сарраг.
— Из любви к путешествиям… — повторил вояка. — Ну конечно. И откуда вы?
— Из Гранады.
— Значит, вы уже какое-то время едете по этой местности.
— Верно.
— Без особой цели?
— Мы же вам только что сказали, — нетерпеливо проговорил Эзра, — что едем в Уэльву.
— Да, но не сказали зачем. Вы торговцы?
— Нет, — ответил ибн Сарраг. — Мы просто путешественники.
Вояка ткнул пальцем в черную шляпу и башмаки Эзры.
— Ты одет, как крестьянин из Месты.
— Да, — чуть поколебавшись, ответил раввин, — я оттуда и есть.
— Без тележки, без съестных припасов… Взять их! — властно гаркнул военный.
В мгновение ока раввину с шейхом скрутили руки за спиной.
Сарраг попытался протестовать:
— Но это же бессмыслица! Скажите нам хотя бы, в чем нас обвиняют!
— Не изображай со мной невинность, брат. Ты сам все отлично знаешь. Вчера вечером в одном лье от Альгендина был перехвачен кастильцами конвой с продовольствием и оружием, направлявшийся к осажденной крепости в Монтехикаре. Штука в том, что христиане никак не могли знать о наличии конвоя в той местности. Их кто-то предупредил. И даже провел до места. Нынче утром мы получили подтверждение: это дело рук предателей.
На лице шейха отразилось изумление.
— И эти предатели…
— Двое арабов: один примерно лет шестидесяти, среднего роста, с могучей шеей, густой седой бородой и кустистыми бровями. Второй старше, с костистым лицом, очень высокий и очень худой.
— А если я вам скажу, что мой товарищ еврей? В глазах вояки сверкнул огонь.
— Иегуди?
Сарраг подтвердил.
— Что ж, меня это не удивляет. Предательство у них в крови. В любом случае, еврей он или нет, мы отвезем вас в Гранаду.
Эзра с отчаянием глянул на ибн Саррага. Кошмар какой-то!
— Ничего не понимаю! — вскричал шейх. — Почему в Гранаду?
— Чтобы передать в руки начальства, а потом… — он изобразил петлю, — повесить, брат. Вас повесят. И возблагодарите Аллаха, потому что, не будь приказа, я бы порешил вас прямо на месте.
Сарраг открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает, но не успел. На его затылок обрушился могучий удар, и он рухнул, потеряв сознание.
Бургос
Падре Альварес задавался вопросом, не стал ли он жертвой мистификации. Странички, которые этот молодой человек, араб из Гранады, передал ему, удивительно походили на бумагу, найденную в доме того маррана, чье имя Альварес позабыл. Как же его звали? Барель, Баруаль… Тот же напыщенный стиль, те же оборванные фразы, библейские сюжеты, скомпонованные кое-как. Разница лишь в том, что сейчас это не одна страничка, а десяток. Альварес нервно провел рукой по тонзуре и спросил: