– Я должен защитить редактора Ленца, – откровенно зевнув, сказал Берг, – извините, господа, я сегодня почти не спал. Мы проводили экспертизу в ателье... Вот заключение экспертов, – он протянул листки бумаги Шварцману, – здесь акт обследования вашего сейфа. Он был вскрыт, ваш сейф. Он был вскрыт дважды. Один раз, вероятно, когда брали материал Люса для копировки, а второй раз, когда этот материал положили обратно. К сожалению, нам не удалось узнать, когда это случилось. Экспертиза, которую я проверил с пленкой, дала мне, правда, несколько иные данные... Но сейчас не время об этом...
– Какие-то провокаторы, – воскликнул Ленц, – хотят сталкивать лбами немцев, придерживающихся разных политических взглядов! Мой дорогой Люс, я прошу у вас прощения! Я готов понести ответственность за излишнюю доверчивость! Это для меня хороший урок на будущее... Страшно, конечно, в каждом видеть провокатора или врага, но если нас...
– Хорошо, – перебил его Берг, – это все для прессы, господин Ленц. Вы свободны.
Через два часа после того как Берг закончил эту комедию, он получил сообщение: Кочев запросил политическое убежище в Южно-Африканской Республике. В пространной статье, опубликованной в Иоганнесбурге, он писал: «Моя мать поймет меня и простит. Мои друзья, которые ведут в Софии, Праге, Будапеште, Белграде и Москве неравный, но благородный бой с тиранией, простят меня и поймут. Я знал, что КГБ повсюду имеет свою агентуру и они легко могли похитить меня из Западного Берлина, – именно поэтому я запросил убежища здесь, в ЮАР. Я не буду вести никакой борьбы против режима. Пока что я буду отдыхать и думать, как мне найти самого себя в свободном мире. О том, к какому решению я приду, я сообщу через печать».