– Давайте потанцуем, – торопливо сказала Ильзе, – какая прекрасная музыка! Это английская пластинка? Снова нас балует добрый Ваггер?
– Мне ненавистны идеи нашей сволочи, и, если ты теперь донесешь на меня, тебе прибавят еще пару карточек на два фунта рыбы в неделю, – сказал Берг.
– Ты дурак, – заметил Ваггер, – раньше этого я за тобой не замечал, Берг.
– Значит, и ты эмигрировал по заданию Гиммлера? – удивился Берг. – А я думал, ты действительно не можешь жить в этом вонючем болоте. Ты ведь разведчик Ваггер? Напиши и ты донос, а?
– Ты очень смелый человек, Георг, – сказал Карл. – Ты так грозно обличаешь нацизм за столом! Ты избрал себе самый легкий путь – пить, оскорблять друзей и сострадать самому себе. Только живем мы не в вонючем болоте а в Германии. Какой бы она сейчас ни была, она останется Германией, а не вонючим болотом.
– Если бы я был убежден, что моя граната взорвет Гитлера, я бы привязал гранату к груди, – сказал Берг яростно. – Ясно тебе?! Скажи, что ты мне не веришь, ну скажи!
– Я верю тебе, только где ты достанешь гранату?
– Сам сделаю.
– Из чего? Все вещества, могущие быть использованными как взрывчатка, изъяты из продажи. Может быть, правда, твои дружки из вайнштубе пообещают тебе гранату, а гестапо последит за тобой, и у них возникнет интересная идея о заговоре, который инспирируют англичане, – Карл кивнул головой на Ваггера, – а поддерживают оборотни, пробравшиеся в партию, – и он ткнул пальцем себя в грудь.
– Следовательно, ты считаешь меня провокатором?
Ильзе поднялась из-за стола и сказала:
– Георг, родной, мы живем только благодаря тому, что Карл и Мария дают мне ежемесячно пятьдесят марок из его жалованья... Нельзя же так не любить людей, Георг!
Берг изумленно обернулся к Ильзе – она обычно молчала или весело болтала о чем-то с подругами во время вечеринки, собирала со стола тарелки или помогала хозяйке подать новое блюдо.
– Я люблю людей, Ильзе, – произнес он по слогам. – Но я терпеть не могу тех, кто продает себя из-за куска хлеба.
– И верно делаешь, – согласился Карл, – я с тобой согласен. Я тоже терпеть не могу предателей, которые в минуты трагедии пьют, чтобы успокоить себя и забыться в сладостном мираже... – Он посмотрел на Ваггера и вдруг жестко усмехнулся: – Хотя я и продался не за хлеб, а за рыбу... Впрочем, пользуясь твоей терминологией, все равно мы как жабы в вонючем болоте. Правда, поскольку тебе из-за беспробудной пьянки не дают работы, ты квакаешь громче других...
Берг тогда отшвырнул стул и ушел. Он ходил по городу до утра. Рано утром он разбудил Карла. Он запомнил, каким был Карл, открыв ему дверь: с отвисшей челюстью, бледный, в длинной ночной рубашке. Увидав Берга, он тяжело оперся плечом о косяк и сказал: