Поднялись еще немного, и наконец яркое солнце ударило в глаза — они вошли в деревню. Тут Мирко опять остановился.
— Вот что, Ахти, — сказал он. — Покуда мы еще ни с кем не повстречались, давай все ж уговоримся, как отвечать будем, чтобы не дать маху. Старик в поле, конечно, калач тертый, только ведь он про наши с тобой похождения не ведает ничего. Однако же ни на грош он нам не поверил. Что дальше будет?
— Трудно сказать, — пожал плечами Ахти, — Деда Рейо ты не бойся, он зря болтать не станет. Иное дело, сейчас отец да дядя с поля придут, тут-то расспросы и начнутся. Да и женщины дома. И Хилка, — закончил он задумчиво.
Мирко понял, что добиться чего-нибудь путного от Ахти теперь нелегко. Он и сам чувствовал себя неважно: от полуденного солнца разморило, ведь не спал, почитай, вторую ночь подряд, а чудесное обретение и непонятная потеря Рииты отзывались гулкой пустотой на сердце.
Но, делать нечего, следовало жить дальше, и жизнь требовала решения обычной задачки: если я так, то будет сяк, а если я этак, то выйдет вот так… Однажды выбранный шаг — уход из дома — привел его на очередную росстань. Путь далее был известен, но требовалось ненадолго задержаться, и иначе было нельзя.
— Давай-ка присядем, — остановил Мирко своего спутника и сам первый опустился на траву.
Ахти устроился напротив и принялся рассеянно теребить стебель пижмы.
— Вот что, — начал деловито мякша, — про всадников никому и словом нельзя обмолвиться — хлопот не оберешься. Откуда кони? Пускай я коневод буду, хоть и не похож. Скажу, на худой конец, дескать, у нас в Холминках все такие — кто здесь нас, мякшей, знает? Теперь потруднее вопрос: а что за поклажа, что за сбруя, что за седла, отколь такие богатые да разные? Что скажешь, Ахти?
Парень наконец взял труд задуматься и принялся размышлять вслух:
— Ну, схоронить нелегко будет, да и без толку — люди на поле видели, что мы шли с поклажей… Можно сказать, что, мол, коней только с упряжью продаешь…
— Не поверят, — возразил Мирко. — Ты скажи еще, что мы клад в лесу нашли. Вот что, пожалуй, надо говорить: у меня дядя некогда у князя служил, да и не только он, есть еще по Мякищам бывшие воины, они-то и решили богатую упряжь продать подороже — на что все это им в деревне? А проезжие купцы упряжь у них не берут — вдруг она разбоем взята? В городе же на торгу никому до того дела не будет.
— Не шибко складно, — подытожил Ахти, — но пускай, сгодится. А что ж будем про Антеро сказывать? То же, что и вчера надумали?
— Тут вот что, — рассудил Мирко. — Тебе, прежде чем про Антеро речь пойдет, всенепременно надо будет Хилку найти да сказать ей — хочешь ты того, нет ли — что Антеро жив-здоров, и что тот человек, я то есть, попозже ей все, как было, поведает, а до того пусть она все слушает да мимо ушей пропускает, хоть и кажет вид, что всему верит. Что Хилке говорить станем, о том