— Он всегда такой, замедленный… — Никита хотел было ринуться к ребятам, но я его тормознула, ухватив за руку.
— Не торопись, давай вначале сядем на места, потусуешься еще, успеешь.
Никита проявил удивительную сговорчивость.
— Ладно, пацаны, — махнул, он парням, — на дискотеке попляшем.
Тема вернулся к сдоим приятелям, которые дружно проводили нас заинтересованно-настороженными взглядами.
Предъявив билеты, мы протиснулись на наши места. Спектакль вот-вот должен был начаться, зал был битком, и я не могла понять, что делают на улице все эти толпы расфранченных и возбужденных граждан.
Посередине зала возвышалась довольно узкая подиумная дорожка. По обеим сторонам от подиума были расставлены столы, красиво и со вкусом сервированные. Некоторые из посетителей уже набросились на закуски. Я повернула голову и обнаружила справа у стены роскошный фуршетный стол, не менее длинный, чем подиум.
— Смотри, смотри, — дотронулся до моей руки Никита, — начинается.
— А ты что, этого Шнайдера знаешь? — полюбопытствовала я, но мой вопрос остался без ответа, так как Никита был поглощен выходом сильно декольтированной, эффектной брюнетки, которая уже начала объявлять программу вечера.
— Дамы и господа, — разлился по залу ее мелодичный, хорошо поставленный голос, — мы рады приветствовать вас в нашем гостеприимном клубе. Позвольте мне вкратце проинформировать вас о программе вечера. У нас есть замечательный повод…
Я не стала слушать эту муру, в которой мой слух пару раз уловил фамилию Шнайдер. Ведущая что-то долго и восторженно говорила о «Зодиаке» Шнайдера, о его мастерстве, новаторстве и вдохновении, об усилиях организаторов этого чудесного, по ее выражению, праздника, который прямо-таки способен вывести нас на один со всей культурной Западной Европой уровень, и так далее, и тому подобное.
Во время этого спича я ломала голову, почему наш столик не укомплектован, и пыталась представить, кто еще будет за ним сидеть. Судя по обилию гостей, нам с Никитой недолго было наслаждаться свободой нашего застолья.
Мое воображение рисовало мне одну пару причудливей другой (столик был рассчитан на четверых), пару, которая в скором времени должна будет лишить нас приятного и непринужденного общества друг друга, как услышала за спиной раздраженный и торопливый женский шепот:
— Ну, проходи же, тихо!
Я слегка повернула голову, и мой взгляд уловил белый силуэт садящейся женщины. Сопровождавший ее молодой мужчина, которому можно было дать лет тридцать пять, был одет в черную шелковую рубашку и молочного цвета брюки. На шее слабо поблескивала тонкая серебряная цепочка. На мизинце сверкало небольшое изящное кольцо с черным треугольным камнем.