Боярский. Разве так принято одеваться во все черное будучи сватом? Как погребальный служка, прости Господи…
Сват(простуженным в разгар южного лета голосом). Мой дорогой мосье Боярский, вы и я, мы оба живем в Одессе, а в этом городе, вы знаете, как это бывает… Вы идете на свадьбу и возвращаетесь с похорон.
Боярский. Если вы скажете мне, что Молдаванка, куда мы с вами приехали на извозчике, не самое аристократичное место на земле, я не стану с вами спорить.
Сват. Я буду спорить. Самые знаменитые воры Российской империи проживают в Одессе. И поэтому этот город ласково и с уважением называют Одесса-мама. Но лучшие из лучших, элита воровского мира, выбрали своим местом жительства вот этот пригород Одессы — Молдаванку. Так что мы идем к настоящим аристократам. Хоть у них нет титулов. А вы что сами? Барон? Мы все — евреи, мосье Боярский. Положитесь на меня. Я подберу вам прекрасную партию.
27. Интерьер.
Дом Фромма Грача.
(День)
Бася, высунувшись в окно, ест глазами приближающихся свата и жениха.
Бася. Какой хорошенький господинчик! Я бы съела его!
Фроим приоделся и причесался для приема гостей.
Фроим. Если бы ты ела поменьше, кто-нибудь может и взял бы тебя. Мало охотников иметь такой кусок мяса.
Бася. Папаша, я вся пошла в вас: и весом, и размером.
Фроим. Лучше бы ты пошла в меня мозгами, а не весом.
Бася. Папаша, вы хотите слишком много. Я —скромная женщина.
Фроим. Вот и жди своего часа. Этот жених не для тебя.
Бася. Не для меня? Рыжий вор! Что вы лопочете? Сколько еще я должна ждать? У меня больше нет терпения!
Фроим(хлопнув в ладоши). Эй, люди! Заприте ее в кладовку, пока я буду иметь разговор со сватом.
Двое нечесаных здоровенных работника сгребли сопротивляющуюся и плюющуюся Басю и с превеликим трудом затолкали ее в кладовку, завалив дубовую дверь бревном. Дверь затрещала под ее ударами, словно необъезженный конь бьет копытом по стене конюшни.
28. Интерьер.
Гостиная в доме Фроима Грача.
(Утро)
Большая гостиная в доме Фроима заставлена мебелью, похожей на хозяина, — старой и громоздкой. Как если бы ее не меняли сто лет!
Над массивным, почерневшим от времени столом, по случаю гостей покрытым расшитым украинским рушником, висит на кованных цепях керосиновая лампа, облепленная мухами. Портрет покойной хозяйки дома, похожей размерами на Басю, а лицом на цыганскую красавицу Соню, смотрит со стены строго, будто напряженно прислушивается, о чем это болтают с ее мужем люди за столом. А люди эти — сват и жених мосье Боярский. Да еще Цудечкес, которого к столу не допустили, и он сидит на табурете у дверей, как бы охраняя вход от посторонних. Из дальней кладовки, откуда рвется запертая невеста, доносятся шум и удары по дереву.