Тюркир рассказал мне об асах, народе героев, который в давние времена пришел с востока и основал свою столицу Асгард. Глава их, Один, хитрый и безжалостный, с двумя воронами-близнецами на плечах, Хугином и Мунином — Мыслью и Памятью, — был и остается, по утверждению Тюркира, истинным властелином. Когда-то ради познания он пожертвовал собственным глазом, дабы иметь возможность испить воды из источника мудрости, и доныне он ходит по свету в разных обличьях, везде изыскивая все новые и новые знания. Но в мудрости своей он ведает, что обречен, что поведет асов в последнюю битву, когда залает чудовищный пес Гарм, и не сможет защитить мир от сил тьмы, инеистых и горных великанов и других темных чудовищ, которыми, в конце концов, и будет сокрушен. В Вальгалле, в своем дворце, Один собирает людей, павших в бою, героев, испытанных воинов, и там пируют они и пьют в обществе прекраснейших женщин, покуда не будут призваны на последнюю, роковую битву в Рагнарек. Там и они, и все боги найдут свою гибель.
У меня нет ни малейших сомнений в том, что волшебные сказки Тюркира об Одине и его деяниях стали первопричиной моей дальнейшей приверженности к Всеотцу, как всегда именовал его Тюркир. Для меня, семилетнего, было что-то болезненно притягательное в том, как Один допрашивает мертвеца или сидит рядом с повешенными, чтобы вызнать их последние тайны, или как любится невесть с кем. Не меньше привлекала меня его способность менять обличил, и я легко представлял себе, как Отец Богов превращается в хищную птицу, в червя, в змею, в священную жертву, смотря по тому, какую хитрость он замыслил. Впрочем, мне, ребенку, не слишком нравилась темная его сторона — то, что он может схитрить, сжульничать и обмануть, и что зовут его «Безумный». Понятно, что сам Торвалль, в согласии с собственным именем, предпочитал рыжеволосого Тора, сына Одина, который ездит по небу в колеснице, запряженной козлами, и его проезд знаменуется раскатами грома и вспышками молний; Тор правит погодой на море и мечет во все стороны Мьельнир, свой прославленный молот. Торвалль был пылким исповедником бога Тора и очень оживлялся, рассказывая какую-нибудь из своих любимых историй о нем. Помню, однажды, он поведывал мне, как Тор отправился на рыбалку ловить змея Мидгарда, взяв для наживки бычью голову, а когда змей попался на крючок, Тор так сильно потянул удочку, что ногой проломил борт лодки. Говоря это, Торвалль встал — а сидели мы все в том же коровнике, — уперся ногой в ограду стойла и взмахнул руками, изображая своего любимца. Огорожа была сделана плохо и рухнула, подняв тучу пыли. В моих ушах до сих пор звучит громоподобный раскатистый смех Торвалля и его торжествующий крик: