В долине ничего не изменилось. Галапас осмотрел сокола и похвалил меня за работу. Он посадил его на выступ скалы у входа в пещеру, а меня позвал к костру погреться, достал из кипящего котла немного тушеного мяса и заставил отведать, прежде чем я начну рассказ. Я выложил ему все, вплоть до ссор во дворце и слез моей матери.
– Клянусь, Галапас, это была та самая пещера! Но почему? Там ничего не оказалось и ничего не произошло. Совсем ничего! Я расспрашивал всех подряд. Сердик говорил с рабами, но никто не знает, о чем беседовали короли или почему разошлись дед и Камлак. Но от Сердика я узнал одно: за мной следят люди Камлака. Если бы не они, я приехал бы раньше. Сегодня Камлак с Аланом и своими людьми уехал. Я сказал, что собираюсь на заливной луг дрессировать сокола. И вот я здесь.
Пока он молчал, я настойчиво повторил важный для меня вопрос:
– Что происходит, Галапас? Что все это значит?
– Что касается твоего сна и найденной пещеры, то мне ничего неизвестно. Что же до дворцовых тревог, то я могу лишь догадываться. Ты знаешь, что у Верховного короля остались от первой жены сыновья – Вортимер, Катигерн и Пасентиус?
Я кивнул.
– Они не присутствовали в Сегонтиуме?
– Нет.
– Мне сказали, что они порвали со своим отцом, – сказал Галапас. – Вортимер собирает собственную армию. Поговаривают, что он хочет стать Верховным королем, и похоже, что Вортигерна ожидает мятеж, а это крайне нежелательно для него при нынешних обстоятельствах. Королеву кругом ненавидят, ты знаешь. Мать Вортимера была славной британкой, да и молодежь хочет молодого короля.
– Выходит, Камлак за Вортимера? – быстро спросил я, на что Галапас улыбнулся.
– Видно, так.
Я немного поразмыслил.
– Говорят, что когда волки дерутся, вороны летят своей дорогой? Не так ли? Я родился в сентябре, моя звезда – Меркурий, а птица – ворон.
– Возможно, – ответил Галапас. – Более вероятно, что тебя запрут в клетку гораздо быстрее, чем ты думаешь. – Его слова прозвучали как бы отвлеченно, будто бы он думал о другом.
Я вернулся к волновавшей меня теме.
– Галапас, ты сказал, что ничего не знаешь о сне и пещере, но ведь это должно быть божьим провидением?
Я взглянул на выступ, где терпеливо сидел сокол. Он прикрыл глаза, оставив щелки, в которых отражался огонь.
– Может быть.
Я поколебался.
– Нельзя ли нам выяснить, что он... что имелось в виду?
– Ты снова хочешь побывать в хрустальном гроте?
– Н-нет, не хочу. Но кажется, что все-таки нужно. Что бы ты мне посоветовал?
Спустя несколько секунд он сказал, тяжело роняя слова:
– Думаю, тебе надо сходить. Но сначала мне следует научить тебя кое-чему. На этот раз ты должен сам создать огонь. Нет, не так, – улыбнулся он, когда я разворошил веткой угли. – До отъезда ты просил меня показать тебе кое-что настоящее. Это последняя вещь, которой я тебя научу. Я не осознавал... Ладно. Пора. Нет, сиди на месте. Книги больше не понадобятся, малыш. Только наблюдай.