Коннор по-прежнему лежал в постели и с едва заметной щетиной на щеках и тенью под глазами выглядел очень молодым, худым и уязвимым. Растрепанные светлые волосы делали его совсем непривлекательным, но почему-то я больше не испытывала к нему неприязни. Ведь не его вина, что мы поженились во время войны и что я должна покинуть его. Наверное, я могла бы и остаться, если бы похлопотала. Только он меня об этом не попросил...
Почувствовав, что я смотрю на него, Коннор приоткрыл один глаз, потом, протянув руку, поймал меня своими тонкими артистическими пальцами за запястье и потянул на кровать рядом с собой.
Я попыталась лишь нежно коснуться его губ, но из этого ничего не вышло, и мы оба здорово запыхались, когда голос радиодиктора заставил нас очнуться и напомнил, что времени у меня в обрез, а дел было еще очень много.
— Вот твой кофе, милый, — сказала я; мой голос внезапно как-то нелепо осекся, я расплакалась.
Коннор рывком сел — сонливость как рукой сняло. По странному капризу природы его светлые волосы сочетались с необыкновенно темными глазами. Ни слова не говоря, он взял из моих рук чашку, в несколько глотков осушил ее и вернул мне посуду.
— Есть еще или ты все уже выпила? — спросил он слегка ворчливым тоном. Не отвечая на вопрос, я с его чашкой направилась на кухню, передвигаясь как слепая. — И сигарету, дорогая, — крикнул он вслед уже более доброжелательным голосом.
— Разве у тебя нет?
— Тебе хорошо известно, что у меня кончились. С удовольствием покурю твои.
Теперь он уже окончательно проснулся, и я знала, что он заметил военную форму и вспомнил также, какой это был день. Я услышала, как он стал насвистывать веселую мелодию. Ну что ж, если ему хотелось вести себя именно так... Но когда я вернулась, Коннор перестал свистеть и улыбнулся мне, как бы извиняясь.
— Ты знаешь, Вики, мне все это чертовски не по душе.
— Знаю, — ответила я вяло. Ничего другого я не могла сказать. Да, я знала. Только ведь он не просил меня остаться и не объяснил почему.
— Сейчас всего лишь десять минут восьмого. Могла бы сесть рядом со мной: мне было бы легче разговаривать с тобой, не смотря тебе в глаза.
— Хорошо, — ответила я. Его часы отставали на пять минут, но я не стала спорить. Он подвинулся, освобождая мне место. Так было действительно легче: положив голову на его плечо и чувствуя его руку, обнимавшую меня.
— Я до сих пор не говорил тебе, почему я, — начал он ласково, — почему я допустил, чтобы с нами случилось такое?
— Нет, не говорил.
— Хочешь послушать?
— Разумеется. Разве ты не понимаешь, что неизвестность заставляет еще сильнее переживать? Если бы я только знала...