— В самом деле, дорогая? — весело рассмеялся Коннор. — Как забавно!
— Что ты нашел в этом забавного? — спросила я с раздражением.
— Я специально купил для тебя экземпляр книги и спрятал потихоньку в одном из твоих мешков. Подумал, что, быть может, иногда она напомнит тебе обо мне.
Вытерев насухо руки, я поискала в карманах шинели.
— Вот твой экземпляр. Лучше возьми его назад. Возможно, тебе захочется когда-нибудь вспомнить и обо мне.
— Весьма вероятно, — согласился Коннор. Он раскрыл книгу и начал читать, потом, перейдя от окна к двери, ведущей в крошечную кухню, прислонился к косяку, не прерывая чтения. А читал он великолепно, потому что любил проникновенные слова, и с внезапной острой душевной болью мне припомнилось, что до встречи с ним меня никогда не интересовали поэты Елизаветинской эпохи. Теперь же все они и написанные ими стихотворения сделались неотъемлемой частью моей жизни. Они олицетворяли для меня Коннора; мы вместе наслаждались их поэзией, как другие любовники охотно вместе слушают музыку, танцуют или выпивают. Коннор читал:
— Грядет разлука. Пусть прощальным станет
Наш поцелуй! — О нет, я не твоя
Отныне. Горькой правды не тая,
Скажу: я рада — несвобода канет!
[1]— Не подумай, Вики, что мне не жаль, — прервал он декламацию и с вызовом посмотрел на меня. — Видит Бог, я искренне сожалею. Хотел бы довольствоваться тем, что ты можешь мне дать, честное слово.
Покончив с приготовлением сандвичей, я завернула их в пергаментную бумагу и запихнула маленький сверток в карман шинели. Затем я взяла у него из рук книгу и продолжила чтение сонета:
Дай руку — и простимся. От обетов
Освободим друг друга. Если вновь
Мы встретимся — пускай в глазах любовь
Не разгорится пламенем рассветов.
— Прежде ты никогда не читал мне этого стихотворения?
— Нет, — отрицательно покачал он головой. — Ты все равно не поверила бы, что такое возможно в реальной жизни. По-моему, ты и сейчас не веришь. И честное слово, дорогая, я открыл проклятую книгу наугад и совершенно случайно натолкнулся на это стихотворение. Однако согласись: оно как нельзя лучше подходит к нашей ситуации.
— Даже очень, — с горечью признала я. — Ну что ж, теперь и я попробую раскрыть сборник наугад.
Мои пальцы с трудом сгибались и сильно дрожали, мелкий шрифт расплывался перед глазами. Книга раскрылась на странице с сонетом Филиппа Сидни, который я начала читать:
Тебе, любимый, сердце отдала я.
Ты отдал мне свое — бесценный дар,
Затем я запнулась и не смогла продолжать — мне не хватало воздуха. Коннор дочитал сонет. Голос его звучал иронически. Затем он сказал: