Одри была представительницей нейтральной державы, не то что Чарли. Одри подошла к столику, чтобы взять паспорт, недоумевая, как он попал туда, пока Чарли лихорадочно соображал, как бы отвлечь ее. Он остановил Одри в ту секунду, когда она собралась было протянуть за ним руку, и спросил, налила ли она ему чаю, при этом схватил паспорт и пересек комнату, как будто хотел положить его в ее сумку, но поймал на себе ее настороженный взгляд. Она поставила чайник на поднос и пристально следила за ним.
— Это не мой паспорт, Чарли, ведь так? — Она быстро все сообразила, и Чарли проклял тот день, когда разрешил ей остаться в Каире. У этой бестии слишком хорошо варил котелок.
Но как теперь от нее отделаться?
Глядя на нее, он покачал головой:
— Не твой, Одри.
— Тогда чей?
Они смотрели друг на друга, застыв в разных углах комнаты, и впервые до нее стало доходить истинное положение вещей.
Одри вдруг поняла, что все эти годы он работал в разведке.
Чарльз и не собирался больше отрицать этого. Одно неосторожно брошенное ею слово могло погубить его.
— — Это мой паспорт.
Она кивнула: ей все стало абсолютно ясно.
— Я раньше и не подозревала, — сказала она почти шепотом. — Он на чужое имя? — Она не знала, до какой степени он будет сейчас откровенен с ней и насколько тесно он связан с разведкой.
— Моя мама была американкой, им ничего не стоило выдать мне этот паспорт.
Фальшивыми в этом документе были только въездные и выездные визы из самых разных точек земного шара. Судя по этому паспорту, Чарльз был заядлым путешественником-американцем, где только не побывал, но ведь для журналистов это обычное дело — им приходится много ездить. Чарльзу не составляло никакого труда разговаривать с американским акцентом, и, когда он продемонстрировал Одри свои способности, она была потрясена. На самом деле он научился говорить как заправский американец, прожив долгие годы с матерью. Он всегда с поразительной легкостью передразнивал своих американских друзей, а сейчас он старался чуть больше. Одри с тревогой смотрела на него.
— Это серьезно, да? — Он утвердительно кивнул головой.
Оба это понимали. — Можно, я тоже поеду?
— Нельзя.
— Скажи хоть, куда ты едешь.
И тут он совершил первую серьезную ошибку.
— В Триполи.
Больше он ничего не собирался говорить ей, но этого было достаточно, чтобы она все поняла.
— Господи, ты едешь, чтобы выяснить… — , Да, он ехал выяснить, кто же этот немецкий генерал. Ехал под видом американского журналиста, а потом вернется и обо всем доложит Уэйвеллу. — Чарли! Ты должен позволить мне поехать с тобой! — Судя по решимости, написанной на ее лице, отступать она не собиралась. — Тебе ведь нужны будут фотографии.