— Ах, он мне никогда не звонит.
— Так позвони ему сама! — Одри рассердилась. Анни никогда не проявляет внимания к людям, ждет от всех внимания к себе. — Он теперь нуждается в твоей поддержке.
— Хорошо, позвоню. А ты позвони мне, если побываешь в «Эль-Марокко».
Одри усмехнулась и повесила трубку. Какие они разные, иной раз трудно поверить, что они сестры. Аннабел с возмущением отвергла бы маршрут, который наметила себе в Европе Одри: ни одного дома мод там не значилось, ее интересовало совсем другое. Через два дня Одри села на теплоход, и сердце ее бешено колотилось от волнения. Она смотрела на огромные трубы «Мавритании» и думала: «Нет, это сон». Даже альбомы отца словно бы поблекли, теперь она сама едет путешествовать, ее ждут странствия, приключения… Носильщик внес вещи в ее каюту «люкс». Конечно, ее никто не провожал, но, когда объявили отплытие, она поднялась на палубу. На ее глазах борт теплохода медленно отделился от пристани, пассажиры бросали конфетти, ленты серпантина, кричали «до свидания!» своим друзьям на берегу. «Мавритания» дала гудок, в его реве потонули все голоса и звуки, и в эту минуту Одри увидела рядом с собой молодую пару. Они держались за руки. На даме был элегантнейший розовый шелковый костюм и прелестная крошечная шляпка — именно о такой мечтала Аннабел, на ногах розовые парусиновые туфли на застежке, отделанные золотой тесьмой.
Женщина махала кому-то на берегу, и на ее руке сверкал браслет с очень крупными бриллиантами. Волосы у нее были черные, глаза большие и синие, кожа нежная матовая. Гудок умолк, и Одри услышала, как дама весело засмеялась. Вот она поцеловала своего спутника. На нем были белые полотняные брюки и синий пиджак, шляпа слегка прикрывала один глаз. Молодые люди медленно двинулись по палубе, все так же под руку, но то и дело останавливались, чтобы обменяться поцелуями. Ослепительная пара! Наверное, это молодожены в свадебном путешествии, подумала Одри, а перед ужином, когда они пили в салоне шампанское, окончательно утвердилась в своем предположении, Они посматривали на нее во время ужина, она — на них. На даме было изумительное белое вечернее платье с глубоким вырезом, ее муж при черной бабочке. Одри надела вечернее платье из серого атласа, которое вдруг показалось ей совсем простеньким, хотя всего два-три месяца назад дома, в Сан-Франциско, она считала его необыкновенно нарядным.
Ну и пусть, она ничуть не огорчилась, ей и так хорошо, куда интереснее рассматривать пассажиров. И, набросив на плечи накидку из черно-бурых лис, она вышла после ужина на палубу.