Женщины на вокзале в Тегеране выглядели весьма живописно, некоторые из них поразительно хороши собой. Одри в своем простеньком платье вызывала у них восхищение. Они, не скрывая любопытства, разглядывали ее, а две юные девушки даже подошли, потрогали ее медно-золотистые волосы и бросились бежать, хихикая и укрываясь чадрой.
Для Одри все было ново и удивительно в этом мире. И сама она привлекала всеобщее внимание, смешанное, правда, с легким неодобрением — ведь на ней не было обязательной для восточной женщины чадры.
К утру они приехали в Мешхед и вскоре пересекли границу с Афганистаном. Потом прошла, казалось, целая вечность, прежде чем они достигли Кабула. Две тысячи миль остались позади, уже неделю они были в дороге, и Одри казалось, что теперь одно упоминание о поезде будет вызывать у нее отвращение. Но когда она увидела величественную и мирную красоту заката, увидела, как выходят из поезда местные жители, несущие кожаные котомки со своими скромными пожитками, то поймала себя на мысли, что никогда в жизни не была так счастлива.
Она еще помедлила, глядя, как заходит солнце, потом обратила свой взор к Чарльзу и встретила его ласковую улыбку.
Усталость, дорожные неудобства, грязь — четыре дня им негде было помыться — похоже, все это было им нипочем. Он одной рукой обнял ее за плечи, другой — подхватил один из чемоданов и засмеялся, видя, как она размахивает своей изящной сумочкой с косметикой, которую, кажется, ни разу не открыла за последнюю неделю.
— По-моему, ты совсем забросила свою косметику, любовь моя!
Его не покидала тревога, что их путешествие окажется слишком тяжелым для нее, но ничуть не бывало! Все трудности и лишения Одри переносила с завидной легкостью, и, когда в Нангапарбате поезд сошел с рельсов и им пришлось пройти пешком миль десять, он не услышал от нее ни одной жалобы. Разве какая-нибудь другая женщина выдержала бы это?
— Ну что, не жалеешь, что приехала?
— Нисколечко! — отвечала она.
Сбывалось все, о чем она мечтала, — неизведанный и прекрасный мир, лишенный всяких примет цивилизации, такой, каким задумал его Бог: ни небоскребов, застилающих горизонт, ни асфальта под ногами, ни назойливых автомобильных гудков. Однажды ночью они лежали на продавленной узкой кровати в одной из тех гостиниц, где Чарльз обычно останавливался. Одри нежно провела ладонью по его спине, он счастливо вздохнул, повернулся и обнял ее.
— И как тебя сюда занесло, сумасшедшая ты девчонка, — сонно пробормотал он.
И мыс Антиб, и Готорны, и их друзья, и аляповатая роскошь отеля «Пара палас» в Стамбуле — все осталось в другой жизни, но Одри ничего и не надо было. Только эта узкая кровать в пустой комнате, этот неизведанный и чудный мир, этот человек, который лежит сейчас рядом с ней и в объятиях которого она засыпает каждую ночь…