Чарльз улыбнулся и обнял ее. Он испытывал к ней любовь и благодарность. Ему нравились ее твердость, ее благородство и искренность. Она внушала ему уважение, какое он редко к кому испытывал. Почти всю ночь они посвятили любви.
— Интересно, что сказала бы миссис Браун, если бы вот так застала нас вдвоем?
Они живо представили себе эту картину и от души расхохотались.
— А мистер Браун, наверное, пришел бы в восторг.
Они уснули, как всегда, обняв друг друга. Одри всю ночь видела во сне деда, но к утру мысль о нем перестала ее тревожить. Она все ему объяснит, когда вернется домой. Скажет, что Чарльз — друг Джеймса и Ви и что у нее с ним просто дружеские отношения. Он случайно оказался в Шанхае в то же время, что и они. Она пойдет на эту ложь ради деда. Ему вовсе не обязательно знать, что они с Чарльзом любят друг друга. Дед, чего доброго, испугается, что потеряет ее, а она давно уже для себя решила, что никогда не заставит его страдать.
Одри вновь целиком отдалась неповторимому очарованию Шанхая. И сам этот город, и его обитатели поражали ее воображение. Китайцы, японцы, французы, русские, англичане, привносящие в атмосферу города свой чисто британский дух…
— Европейцы, как правило, держатся тут особняком, — заметил Чарльз.
— По-моему, это глупо, правда? Коль скоро они обосновались здесь…
Он кивнул, хотя понимал, что здешних порядков не изменишь.
— Видишь ли, в известном смысле они здесь колонисты.
Ведут себя так, будто они у себя дома. Никто из них не говорит по-китайски, я по крайней мере таких не встречал… Нет, пожалуй, одного могу припомнить, да и то все считали, что он не от мира сего. Китайцы говорят с ними по-английски или по-французски. Европейцы полагают, что это в порядке вещей, — И что за спесь такая? — возмутилась Одри. По ее мнению, было бы куда достойнее изучать китайский. — А ты, Чарльз? Ты ведь немного говоришь и понимаешь по-китайски, да?
— Дело в том, что здесь в каждой провинции говорят на своем диалекте, но я кое-как обхожусь, — улыбнулся он, швыряя свои брюки на кресло, — особенно когда немного выпью, — добавил он, в два прыжка пересек комнату и схватил Одри в объятия, — вот как сейчас, например.
Он пробормотал что-то по-китайски, сделал вид, что хочет укусить ее, и они с хохотом повалились на кровать.
— Понимаешь, здешняя атмосфера действует на меня разлагающе — я бы вообще не выпускал тебя из объятий. Просто невозможно удержаться! — шептал он, зарываясь носом в ее волосы.
Они оба так утомились за время своего долгого путешествия — все-таки пять тысяч миль! — что только теперь начали приходить в себя. Одри страстно потянулась к нему, и он обнял ее.