Тана с приятным оживлением оглядывалась вокруг. Это оживление не покинуло ее и тогда, когда началась учеба, и следующий месяц: она радостно переходила из одного кабинета в другой, весело бежала домой и погружалась в учебники до поздней ночи. Единственным местом, куда она еще заходила, была библиотека. Ела она обычно у себя в комнате или на бегу. За этот первый месяц она похудела на два с половиной килограмма, хотя в этом не было необходимости. И одно только было хорошо в таком насыщенном расписании: она не тосковала по Гарри так сильно, как ожидала. Три года они ходили буквально рука об руку, даже когда учились в разных школах, и вот вдруг его нет рядом, хотя он и звонит в свободные часы.
В этот день, пятого октября, она сидела у себя; в дверь постучали и позвали к телефону. Она решила, что это опять мать, и ей очень не хотелось спускаться. Завтра предстоял зачет по договорному праву, и по другому предмету надо было написать реферат.
— Узнай, кто это. Можно ли перезвонить?
— Хорошо, сейчас, — дежурная ушла, вернулась. — Это из Нью-Йорка.
«Опять матушка».
— Я позвоню сама.
— Он сказал, что это невозможно.
«Он? Гарри?» Тана улыбнулась. Для него она готова даже отвлечься от учебы.
— Сейчас приду.
Она схватила с кресла смятые джинсы, натянула и побежала к телефону, застегивая по дороге.
— Алло?
— Что, черт побери, ты делаешь? Развлекаешься на четырнадцатом этаже с каким-нибудь парнишкой? Я уже целый час торчу здесь, Тэн.
Ее натренированное ухо уловило его раздражение и то, что он пьян. Уж она-то хорошо его знала.
— Прости, пожалуйста. Я была у себя, читала. И вообще, я думала, что это мама.
— Тебе не повезло.
Его голос звучал необычно серьезно.
— Ты в Нью-Йорке? — Тана улыбалась, она была счастлива слышать его голос.
— Да-а.
— Я думала, ты до следующего месяца не вернешься.
— Я и не вернулся. Я приехал повидать своего дядю. По всей видимости, он решил, что ему нужна моя помощь.
— Какого дядю? — Тана была в недоумении: Гарри никогда о нем раньше не говорил.
— Мой Дядюшка Сэм. Помнишь, тот, на плакатах, в нелепом красно-синем костюме, с длинной седой бородой?
Нет, он явно напился, и Тана рассмеялась было, но смех тут же замер на ее губах. Он не шутил. О господи…
— Какого дьявола, что ты имеешь в виду?
— Меня призвали, Тэн.
— О, черт.
Она закрыла глаза. Да, повсюду только и было слышно: Вьетнам… Вьетнам… У каждого было свое мнение по этому поводу… Задать им как следует… Держаться от этого подальше… Вспомните, что произошло с французами… Давай, вперед!.. Сиди дома… Жесткие меры… Война… Невозможно было разобраться в том, что происходит, но, что бы это ни было, ничего хорошего оно не сулило.