Пять месяцев назад она прошла полное обследование, но они предпочли не знать заранее пол ребенка. Расс испытывал возрастающее чувство возбуждения и беспокойства за жену и дитя.
К полуночи Тэна ненадолго задремала и сразу же набралась сил и храбрости. Она улыбнулась ему, а он отсчитывал время схваток. В два часа он снова позвонил врачу. На сей раз им посоветовали ехать в больницу.
Расс взял из шкафа сумку, ожидающую уже три недели, помог Тане сесть в машину, выйти из нее у больницы и проводил в приемный покой. Она еле-еле шла, а схватки свели на нет всю ее храбрость, хотя его помощь чуть-чуть ослабляла боли.
Но эти схватки были чепухой по сравнению с тем, что ей пришлось вынести через три часа в предродовой палате. Она корчилась от боли на кровати, вцепившись в его руку, а он почувствовал, как паника нарастает в нем. Он не ожидал, что это будет именно так.
Тана была в агонии, а к восьми часам ребенок еще не появился. Взошло солнце, а она лежала тут, немыслимо страдая. Ее волосы были влажны от пота, в глазах застыло безумие. Она смотрела на него так, будто он мог что-то для нее сделать и не делал. Все, что он мог, — это дышать в унисон с ней, держать ее за руку и повторять, как он ею гордится.
Вдруг в девять часов все вокруг забегали. Тану покатили в родильное отделение, закрепили ее ноги, подняв вверх. Тана кричала и плакала от дикой боли, нахлынувшей на нее. Это была самая жуткая боль из всех, когда-либо испытанных ею. Ей казалось, что она тонет. Тана вцепилась в него, доктор настойчиво требовал продолжать. Рассел плакал, а Тана поняла, что больше она этого не вынесет. Она хотела умереть… умереть… уме… — Я вижу головку!.. О боже!.. Любимая… вот она… И вдруг показалось крошечное красное личико. Рассел рыдал. Тана посмотрела на него и натужилась так, что это отчаянное усилие вытолкнуло ребенка из ее чрева. Доктор держал его в руках, а младенец начал хныкать. Отрезали пуповину, перевязали ее и быстро вытерли ребенка, прочистили ноздри, завернули в теплое одеяльце и вручили Расселу.
— Твой сын, Расс… — Доктор улыбнулся им обоим. Они так напряженно и долго работали. Теперь Тана победоносно смотрела на мужа.
— Ты был просто удивителен, любимый! — Голос ее был хриплым, лицо посерело. Он нежно ее поцеловал.
— Я? Я был удивителен? — Расса глубоко потрясло только что увиденное, он был поражен тем, с чем ей пришлось справиться.
Это было величайшее чудо, какое он только видел. И в сорок лет! Она получила то, что хотела. Тана смотрела на мужа. Все, все, чего она когда-либо желала… Все! Ее глаза наполнились слезами. Она потянулась к нему, а Расс бережно вложил младенца ей в руки, как когда-то заложил его в ее чрево.