— По правде сказать, я приехал убедиться, что наш сорванец оставил свои проказы. — Он посмотрел на сестру, а та вспыхнула от досады.
— Я уже большая, Николай! Какие там «проказы»?! — Она презрительно фыркнула и занялась десертом.
— Да неужели? Что-то не верится, — расхохотался Николай. — А кто это четверть часа назад летел по ступенькам как угорелый, раздеваясь на ходу? Кто, как водится, опоздал к обеду? Кто сидит за столом этаким Степкой-растрепкой, словно причесывается не гребешком, а вилами?.. — Он собрался было, продолжить свою речь, но Зоя швырнула в него салфеткой.
— Константин, прошу тебя вмешаться! — слабым голосом, умоляюще произнесла Наталья. — Заставь их утихомириться, мои нервы не выдерживают этого.
— Милые бранятся — только тешатся, — мудро заметила старая графиня. — Они не знают, как еще выразить свою любовь, вот и шпыняют друг друга. Возраст такой. Мои дети в их годы тоже драли друг друга за волосы и кидались башмаками. Помнишь, Костя?
Он засмеялся:
— Да уж, я тоже не отличался примерным поведением. — С любовью посмотрев на жену, он обвел нежным взглядом сидевшую за столом семью, потом поднялся, сделал легкий общий поклон и повел сына в маленькую гостиную, примыкавшую к столовой, — там они могли поговорить без помех. Как и Наталья, он очень боялся, что Николай сейчас сообщит ему о своем намерении жениться на неровне — танцовщице из балета.
Усевшись у горящего камина, Николай, вынув из кармана изящный золотой портсигар, предложил отцу папиросу. Эта вещица, несомненно, сделанная по эскизу великого Фаберже — золото двух оттенков и сапфировая кнопка замка, — привлекла внимание Константина.
— Дар любви? — Он тоже слышал об увлечении сына хорошенькой балериной.
— Да нет, приятель преподнес.
— Примерно этого мы с мамой и опасаемся, — усмехнулся Константин.
Оба засмеялись, но потом Николай слегка нахмурился. Он был не по годам осмотрителен и обладал, помимо мужественной красоты, острым и пытливым умом. Да, таким сыном можно было гордиться.
— Не беспокойся, отец, и не верь сплетням. Это так… маленькая интрижка. Обещаю, серьезных последствий не будет.
— Вот и славно. А что же в таком случае привело тебя сегодня к нам?
Николай отвел глаза от языков пламени за каминной решеткой и посмотрел на отца.
— Нечто гораздо более важное. Я постоянно слышу очень неприятные вещи о государе. Говорят, что он смертельно утомлен, что он болен, что он не может больше оставаться верховным главнокомандующим.
До тебя, отец, тоже наверняка доходили эти толки.
— Да. — Константин медленно склонил голову. — Доходили. И все же я надеюсь на лучшее.