Кларк и Элизабет грустно смотрели ей вслед. Ни один из них не знал, что еще можно сказать дочери. Они предполагали, что Кейт не поверит ужасному известию, но не ожидали подобной вспышки гнева и отчаяния.
А Кейт действительно злилась на родителей, на судьбу и даже на Джо. Ведь он же обещал ей!.. Он говорил, что у него десять, двадцать, сто жизней, а оказалось… Это было несправедливо, несправедливо — и все! Что она такого сделала, что бог послал ей это несчастье?
Оказавшись в своей комнате, Кейт ничком бросилась на кровать и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Когда Элизабет поздно вечером наконец осмелилась заглянуть в спальню дочери, та лежала в той же позе. Услышав, что открывается дверь, Кейт повернулась, и Элизабет увидела, как сильно распухли и покраснели ее глаза. Она боялась, что дочка прогонит ее, но Кейт ничего не сказала, и Элизабет осторожно опустилась на краешек кровати.
— Все бывает, девочка моя, — прошептала она печально и погладила Кейт по голове.
— Но я не хочу, не хочу, чтобы он умер! — Кейт села и, обняв мать, зарыдала с новой силой, только теперь она плакала не как взрослая женщина, а как маленькая девочка, которой нужны защита и помощь матери.
— Я тоже этого не хочу.
Элизабет и сама не удержалась от слез, и несколько соленых капель скатились по ее щекам. Несмотря на то что она никогда особенно не любила Джо, Элизабет все же не могла не отдавать ему должное. К тому же, по ее глубокому убеждению, ни один человек, кроме разве самых отъявленных негодяев, не заслуживал того, чтобы погибнуть в тридцать три года. И Кейт ничем не заслужила той боли, которую она испытывала сейчас. Это было просто несправедливо, хотя в последние два года несправедливости на свете заметно прибавилось…
— Я тоже не хочу, — повторила Элизабет. — Но мы ничего не можем поделать — только молиться, чтобы бог спас его.
Ей очень не хотелось убеждать дочь, что Джо, скорее всего, мертв, но она не могла позволить себе будить в ее сердце ненужные надежды. Что бы ни случилось, считала Элизабет, жизнь должна идти своим чередом. Пусть Кейт считает, что что-то может измениться; это поддержит ее некоторое время, а тем временем, быть может, ситуация прояснится. Ведь тело или могилу Джо в конце концов обнаружат, и тогда даже Кейт придется смириться с его смертью. Сама Элизабет была на сто процентов уверена, что Джо погиб, однако не видела необходимости доказывать это дочери прямо сейчас. Кейт и так было слишком больно, и Элизабет хотелось только одного: как-то облегчить ее страдания.
Она осталась с дочерью и гладила ее по голове, по плечам, пока Кейт не заснула. Но и во сне она продолжала тихонько всхлипывать, как бывает у маленьких детей, когда они плачут слишком долго. Каждый такой звук буквально разрывал Элизабет сердце, но она продолжала сидеть с Кейт, пока та не успокоилась совершенно.